Интерес Набокова к проблемам физико-математической мысли ХХ века, со свойственным ей опровержением постулатов рассудка, выразился в неоднократно повторявшейся им мысли о том, что в поэзии нужна точность, а в науке – воображение. Но дело не ограничивалось этим общим пафосом. Удивительно, насколько духовные мытарства героя «Смотри на арлекинов!» в конкретных своих деталях совпадают с неординарными ходами, представленными в научных построениях. Для примера выпишем большую цитату из статьи замечательного русского астрофизика Н. А. Козырева, размышлявшего о тех проблемах пространства и времени, которые были в высшей степени характерны для физико-математической мысли эпохи: «Понятие течения времени должно быть связано с направленностью. Иными словами, величина С2[119] должна иметь определенный знак. Логически следует иметь возможность представить Мир, в котором течение времени имеет другую направленность, то есть Мир с другим знаком С2. Теперь допустим, что из точки следствия мы рассматриваем причину[120]. Тогда при любом направлении ход времени должен быть направлен в нашу сторону. В чем же может сказаться перемена направленности времени? Геометрия оставляет единственную возможность ответа: течение времени – это не просто скорость, а линейная скорость поворота, который может происходить по часовой стрелке или против. Понятия по и против часовой стрелки равносильны понятиям „правое“ и „левое“. Так, имея перед собой плоскость волчка, мы можем сказать, что вращение происходит по часовой стрелке, когда самая удаленная от наших ног точка волчка идет вправо, а против часовой стрелки, когда она идет влево.
Возвращаясь к прежней позиции, когда из следствия мы рассматриваем причину, допустим, что течение времени представляет собой поворот направо. Это обстоятельство условно отметим знаком плюс у С2. Теперь отразим себя в зеркале. Для лица, заменяющего нас в зеркале, отмеченный нами поворот вправо будет поворотом влево. Поэтому наше зеркальное отображение должно ставить у С2 знак минус. Но это означает, что для него время течет в противоположную сторону. Итак, Мир с противоположным течением времени равносилен нашему миру, отраженному в зеркале»[121].
9. Автобиография и философия
(Павел Флоренский)
«Воспоминанья прошлых дней» П. А. Флоренского, писавшиеся в 1916–1926 гг., были изданы лишь посмертно. По содержанию эта книга представляет собой вполне традиционные воспоминания, мемуары о себе и своем детстве, причем мемуары, выстроенные на концептуальной основе. Сквозь все произведение проходит стремление автора доказать вполне определенную философему, посвященную соотношению рационального и иррационального в мире, отстоять права иррационального. Рассмотренные в одном только этом аспекте, мемуары Флоренского могли бы показаться выпадающими из интересующей нас традиции. Но дело в том, что по своей форме они представляют собой не что иное как постоянно актуализируемую память. Истина, открываемая Флоренским, не существует вне этой формы, не действительна вне ее, вне того способа, которым она была достигнута. Способ этот – многолетний духовный акт погружения в прошлое[122].
Не приводя конкретных примеров, Флоренский упрекает исследователей автобиографий и исповедей в том, что они склонны допускать одну и ту же методологическую ошибку. Им кажется, что когда автор изображает свою прошлую жизнь с точки зрения своего нынешнего мироотношения, он неминуемо искажает прошлое, «ретуширует» его. Получается, что только синхронная запись, дневник может адекватно фиксировать события. Верно описано только то прошлое, которое в момент записи еще не было прошлым, а было настоящим. Анализируя свои дневники, Флоренский доказывает несправедливость такой оценки. Он рано начал вести дневниковые записи и теперь, сравнивая написанную задним числом автобиографию с дневниками, делает несколько важных для нашей темы замечаний.
119
Через С2 Козырев обозначает скорость превращения причин в следствия; эта скорость может служить мерой хода времени (см.:
120
Ср. набоковскую формулу о «возвращении в былое с контрабандой настоящего» («Дар» –
121
122
Об интерпретации памяти в «Столпе и утверждении истины» Флоренского см.: