Для объяснения приведенных выше фактов нужно было отказаться от библейской сказки и встать на путь признания изменения живых организмов. Во время пребывания на Галапагосских островах в 1835 году Дарвин еще не сделал этого решительного вывода. Однако зародыши эволюционной идеи у него в это время уже несомненно появились. Так, размышляя о причинах различия между населяющими отдельные острова Галапагосского архипелага птицами, в частности между различными видами вьюрков, Дарвин писал: «Рассматривая эту постепенность и разнообразие в строении, обнаруживающиеся в пределах одной небольшой и притом связанной тесными узами родства группы птиц, можно действительно представить себе, что в связи с первоначальной бедностью птиц на этом архипелаге был взят один вид и модифицирован в различных концах архипелага»[19].
К выводу о несостоятельности религиозной догмы толкали Дарвина и многие другие факты.
Под впечатлением зародившейся у него идеи «трансмутации видов» Дарвин возвратился в 1836 году на родину и начал собирать все факты, которые подтверждали эту идею. И вот тут-то решающую роль в создании эволюционного учения Дарвина сыграли достижения селекционеров, о чем мы уже говорили выше.
Успехи выведения новых сортов культурных растений и новых пород домашних животных не только подтверждали общий вывод об изменении, развитии органических форм, но и давали возможность понять, как, каким путем создавалась та изумительная целесообразность организмов, которая издавна привлекала к себе внимание всех мыслящих людей. Они давали ответы и на вопросы о том, почему живая природа при наличии общности происхождения организмов в то же время обладает большим многообразием видов, почему каждый из видов более или менее резко очерчен, отграничен от других биологических видов.
Все эти вопросы, как известно, оказались камнем преткновения для эволюционистов додарвиновского периода, в том числе и для Ламарка. Следовательно, любая теория развития органического мира для того, чтобы получить широкое признание в науке и в народе, должна была дать ясные и убедительные ответы на вопросы о причинах и путях возникновения отмеченных нами особенностей органического мира.
Какие же ответы дал на них Дарвин? Почему эти ответы он нашел прежде всего в селекционной практике животноводов и растениеводов?
Исходным моментом, лежащим в основе деятельности селекционеров по выведению новых форм животных и растений, является изменчивость организмов. Известно, что на поле пшеницы, например, нельзя найти даже двух совершенно одинаковых растений. Каждое из них чем-нибудь да отличается от других растений — толщиной стеблей, их высотой; размером и формой колосьев, количеством и качеством находящихся в них зерен; величиной, формой листьев и т. д. и т. п. Не менее значительны эти различия и между деревьями в саду. Например, отдельные деревья яблони одного и того же сорта, несмотря на большое сходство между собой, при внимательном наблюдении оказываются во многих отношениях далеко не одинаковыми. Та же картина наблюдается и с животными. Даже в одном помете ягнят, поросят, крольчат и других животных невозможно обнаружить абсолютно одинаковых особей. Все они, конечно, весьма похожи друг на друга, а многие при поверхностном осмотре кажутся даже совершенно неотличимыми. Но стоит приглядеться к ним поближе, повнимательнее, как оказывается, что двух одинаковых среди них найти невозможно. При этом различия касаются не только внешних морфологических признаков — их масти, величины, формы, размера отдельных органов и т. д., но также и их физиологических отправлений, привычек и т. п.
Причиной индивидуальных различий у организмов, как уже ранее было показано учеными, в частности Э. Дарвином, Ламарком, Рулье, является взаимодействие организмов с постоянно изменяющимися условиями среды. Даже мельчайшие изменения условий, почти не поддающиеся наблюдению, нередко приводят к существенным изменениям организмов. Такой же точки зрения на этот счет придерживался и Ч. Дарвин.