— Завтра вечером ты его увидишь и обо всем договоришься. Пожил несколько дней как буржуй, ну и довольно.
— Да, «Бавария» мне, пожалуй, не по карману, — улыбнулся я.
Вильде отошла от меня и на этот раз села уже за стол, так что черненькая растрепанная ее головка возвышалась над кипами бумаг, газет и журналов.
— А в общем-то у вас в Берлине тишь да гладь, — неосторожно сказал я.
Она тотчас же взорвалась, как ручная граната:
— Тебе так кажется, товарищ инструктор? Ах, какой ты наблюдательный! Потолкался по центру, посидел в пивной, затеял драку с безработными, и, пожалуйста, картина готова… А тебе известно, что в прошлогодней забастовке рурских металлистов участвовало сорок тысяч молодежи?
— Но это же было в ноябре прошлого года!
Грета из всех сил трахнула своим смуглым кулачком по столу:
— Тогда ты ничего не понимаешь!.. Знаешь, что сказал Тедди на шестом конгрессе? Я выучила наизусть. Вот… — И она проскандировала, сердито поблескивая в мою сторону толстыми стеклами очков: — «Благодаря своей энергии, своему воодушевлению, самопожертвованию и инициативе молодежь является одним из важнейших революционных факторов, при помощи которых коммунистическая партия должна проводить работу против империалистической войны и за превращение империалистической войны в гражданскую». Что ты на это скажешь?
— Я был на конгрессе и слышал выступление товарища Тельмана.
— Услышать — еще не значит понять!
— Да что ты на меня набрасываешься? Я же знаю, что вы тут здо́рово работаете.
— Хуже, чем должны бы, — тотчас же возразила она. — Нас очень мало, Даниэль; каждому приходится работать за десятерых, и всё равно остается уйма несделанного.
Теперь я видел перед собой не мальчишку-заводилу, а утомленную, забывшую, что такое отдых, женщину. Тонкие морщинки бежали от уголков ее бледного рта к круглому упрямому подбородку. Она зажгла очередную сигарету и стала сжато и очень толково рассказывать о положении в германском комсомоле.
— Что́ такое двадцать тысяч комсомольцев, если право голосовать получило почти три миллиона немецкой молодежи? Что́ такое двадцать тысяч, если буржуазные юношеские организации объединяют в своих рядах миллионы? И всё же, если эти двадцать тысяч сомкнуты в единый крепкий кулак, — и опять смуглый маленький кулачок девушки мелькнул над столом, — это много, Даниэль, очень много. Но, к великому нашему сожалению, мы никак не можем справиться с текучкой. В Берлин-Бранденбургской организации ребят, состоящих в союзе три года, меньше четырех процентов! Приходят и уходят, будто союз — танцевальная площадка. А «старики», за самым редким исключением, вступив в партию, забывают о своем комсомольском долге.
— А чем ты сама объясняешь такую текучесть?
Вильде обеими руками вцепилась в свои непокорные черные кудри.
— Ах, если бы я это знала! — с отчаянием воскликнула она. — Мы неустанно мобилизуем членов союза на решение самых острых политических задач дня. Мы говорим им, что пролетарская революция уже не за горами, еще одно усилие, еще один могучий порыв… Мы взываем к их революционной сознательности, а они, знаешь ли, хотят танцевать танго, целоваться и вообще заниматься всякими глупостями. Как будто бы на это есть время!
Я чуть не спросил Грету, неужели она никогда в жизни не танцевала и не целовалась с парнями, но решил, что это слишком легкомысленная тема для разговора инструктора ИК КИМа с политическим секретарем крупнейшей окружной организации.
— А как вы работаете среди противников?
— Разоблачаем социал-предателей. Есть уже ощутимые успехи. Их союз молодежи трещит по швам. СИМ переживает сейчас глубочайший кризис.
Это я знал. И на конгрессе, и на пленумах, и на всех комиссиях наши руководители твердили, что Социалистический Интернационал Молодежи не по дням, а по часам теряет влияние, что из его организации юноши и девушки бегут, как крысы с тонущего корабля. Но вот куда они бегут? К кому? К нам или…
И, вспомнив, что говорил Хитаров о наци, я спросил:
— Ну, а «Гитлер-югенд»?[27]
Вильде на секунду задумалась.
— Коричневые? Видишь ли, они очень активны в Баварии. К нам поступают тревожные сигналы из Мюнхена. Но здесь они притаились и не высовывают носа из своего логова. Ты же знаешь — на прошлогодних выборах они собрали только два с половиной процента голосов. Потеряли влияние. Но вот в Баварии…
Она нахмурилась и покачала головой, будто не согласилась с собственными своими мыслями.