С другой стороны, к тому или иному образу действий и реакций нас склоняет структура самой ситуации, в которой мы находимся. В определенных обстоятельствах очень агрессивный человек ведет себя крайне мирно, тихо и даже доброжелательно. Точно так же крайне спокойный и добрый человек может дать волю своему раздражению, если события упорно толкают его по этой траектории.
Двоичный код жизни: реакции влечения и отторжения
Итак, миллиарды нервных клеток и сотни обширных нейросетей непрерывно чего-то требуют и высказывают собственное мнение. Психика тонет в этой противоречивой лавине данных. И одна из проблем состоит в том, что заявки от потребностей лишены конкретности. Все они твердят одно и то же в одних и тех же словах: хочу и все.
Нейросети потребностей вообще чрезвычайно примитивно устроены, потому что возникли очень рано в эволюционной истории. Они редко предлагают варианты и решения, а лишь просят, как голодные птенцы.
Подобно голодным птенцам, они имеют ряд врожденных программ поведения и могут поделиться ими с остальным мозгом, но сложная нервная система человека частенько презрительно их отвергает и заменяет на более изощренные стратегии.
К примеру, самый главный и крупный центр половой потребности в человеческом мозге расположен в переднем гипоталамусе. Там он занимает объем нервной ткани в кубический миллиметр. Эта горошинка, которая уместилась бы и на острие иглы, порождает то самое либидо, о котором вдохновленно писали поэты и психологи.
Может показаться, что на такое сильное и великое чувство кубического миллиметра мозга недостаточно, но нейробиологи знают, что бо́льшего половой потребности не нужно. У нее очень простые задачи: содержать несколько заданных стратегий и предпочтений, а также уметь произносить «хочу» с должной частотой, силой и в правильное время. Очень схожая ситуация обстоит и с нашими прочими нуждами. Они просто «хотят».
Можно сказать, что на таком базовом уровне потребности воплощают пока еще чистое и свободное от всяких эмоций стремление. Подобное стремление появилось в эволюционной истории намного раньше каких-либо эмоций и оценок и есть сущность любого живого организма. Это та сила, которая толкает любое живое существо на движение, на поглощение и преобразование энергии окружающей среды, на расширение и развитие себя и на продление себя в будущее. Это обозначение творческой природы самой жизни.
Но вот «хотят» ли наши потребности, чтобы нечто было или чтобы его не было? Желают ли они приблизиться к или отдалиться от? Вот крайне важный и насущный вопрос. Потому в практических целях этот моносигнал от потребностей, их единый клич «хочу», переводится нервной системой в двоичный код.
Сила многочисленных желаний и желаньиц пропускается через поясную кору, как и через иные отделы мозга, а затем делится на две автоматические реакции: влечение и отторжение. Так происходит расшифровка моносигнала[18].
И действительно, иногда мы желаем, чтобы нечто, чего еще нет, возникло или же уже существующее продлилось. Иногда мы, напротив, хотим, чтобы то, что уже есть – исчезло. Порой нужно добавить, порой изъять. В иной раз требуется создать, а в иной – уничтожить.
Зоны, отвечающие за страх, обыкновенно выступают на стороне отторжения. Они требуют бежать или затаиться, увеличить дистанцию и отдалиться от источника опасности. Агрессивные стороны нашей психики жаждут нападать, разрушать, сметать препятствия. Это тоже сила отторжения — желание со знаком минус, в которое была преобразована изначальная энергия стремления.
С другой стороны, познавательная потребность, потребность в питании или размножении управляемы силой влечения – желанием со знаком плюс. Они хотят получить, приобрести, войти в контакт и продлить его. В то время как задачей влечения является приблизить нас к желаемому, отторжение есть реакция на угрозу нашим планам. Это автоматизированная попытка психики либо избежать того, что мешает влечению, либо устранить и разрушить его.
Как следствие расшифровки силы желания, мы никогда не испытываем желание в чистой и лишенной направления форме. Каждый его мельчайший импульс предметен и однозначно ориентирован. Даже если мы не сознаем этого, он направлен на что-то и имеет либо положительный, либо отрицательный заряд. Это может быть и реальный предмет, и продукт воображения, что-то из наших грез и планов или же воспоминаний. К одним вещам (как находящимся перед глазами, так и сконструированным умом) мы испытываем влечение, к другим отторжение, а третьи вызывают сумбурное переплетение обеих стихий.
18
Судя по всему, основная часть расшифровки и оценки ситуации для производства того объёма реакций влечения и отторжения, который был бы достаточен для запуска поведения, происходит именно в поясной коре. Особенно это касается ее передней части. См. уже процитированные источники, а также:
Monosov IE et al. Anterior Cingulate Cortex and the Control of Dynamic Behavior in Primates. Curr Biol. 2020 Dec 7;30(23):R1442-R1454;
Gao SH et al. The projections from the anterior cingulate cortex to the nucleus accumbens and ventral tegmental area contribute to neuropathic pain-evoked aversion in rats. Neurobiol Dis. 2020 Jul;140:104862;
Hosking JG et al. Dissociable contributions of anterior cingulate cortex and basolateral amygdala on a rodent cost/benefit decision-making task of cognitive effort. Neuropsychopharmacology. 2014 Jun;39(7):1558-67.