Конфликт Бальмонта с родителями означал временное прекращение помощи от них. На свадебное путешествие весной 1889 года (Кавказ, Закавказье, Каспий, Волга от Астрахани до Костромы) денег хватило, потом началась бедная и нервная жизнь в Ярославле, потом в Москве. «Начало литературной деятельности было сопряжено с множеством мучений и неудач. В течение четырех или пяти лет ни один журнал не хотел меня печатать». В 1890 году Бальмонт за свой счет издал в Ярославле «Сборник стихотворений» с посвящением «Л. М. Б.», состоявший из подражательных и порой беспомощных стихотворений, навеянных то Кольцовым и Никитиным, то Фетом, – кого там не было, так это Бальмонта. Публика и критика книгу не заметили, жена и приятели из «мыслящих студентов», по характеристике Орлова, «оценили ее как измену общему делу, как трусливое бегство от общественной борьбы в тихую заводь чистого искусства». Бальмонт уничтожил нераспроданную часть тиража, то есть почти все экземпляры, поэтому сборник очень редок. Печальная судьба постигла и его первый отдельно изданный перевод: в 1892 году книга норвежского критика Генрика Иегера о Генрике Ибсене была запрещена цензурой «за выступление против официального понимания христианства» и сожжена{24}.
Утром 13 марта 1890 года, тяжело переживая смерть новорожденной дочери от менингита и прочитав за ночь ходившую по рукам «Крейцерову сонату» Толстого, Бальмонт выбросился из окна своей комнаты на третьем этаже, разбил голову, сломал ногу и руку и больше года пролежал в больнице. Отношения с женой окончательно разладились, но сам поэт считал этот опыт важным для себя в психологическом, творческом и даже духовном плане.
Спас его профессор Московского университета Николай Стороженко, знаток западноевропейской литературы. Понимая, что молодому человеку нужны не только знания, но и деньги, профессор убедил мецената Козьму Солдатенкова поручить ему за достойный гонорар перевод «Истории скандинавской литературы от древнейших времен до наших дней» (1894) Фредерика Горна и «Истории итальянской литературы» (1895–1897) Адольфа Гаспари. «Эти работы были моим насущным хлебом целых три года и дали мне возможность желанные осуществить свои поэтические мечты», – с благодарностью вспоминал Бальмонт. Поэтические переводы (началась работа над собранием сочинений Шелли, принесшая славу и деньги) открыли дорогу в журналы и газеты, вплоть до респектабельно-либеральных «Вестника Европы» и «Русских ведомостей». Появились новые, важные знакомства, прежде всего с кругом петербурского журнала «Северный вестник»: Минский, Мережковский, Гиппиус, где он вскоре начал печататься.
Особое место среди них занял князь Александр Урусов, знаменитый адвокат, знаток литературы, театра и искусства, известный в Европе: его новаторское исследование «Тайная архитектура “Цветов Зла”» открывало изданный в Париже сборник «Памяти Шарля Бодлера» (1896) и считается вехой в изучении книги. В 1895 году Урусов профинансировал издание первых переводов Бальмонта из Эдгара По – «Баллады и фантазии» и «Таинственные рассказы». Шелли, По и Бодлер стали его «вечными спутниками», к которым добавились Блейк, Уитмен, Ницше и драматурги – старые испанские и английские, современные немецкие и скандинавские. От собратьев по символизму Бальмонта отличало невнимание к французской поэзии и к античности, хотя он увлекался мифами и фольклором «экзотических» народов. «Всё, что создано было гениального в области символической поэзии 19-го века, за немногими исключениями, принадлежит англичанам, американцам, скандинавам, немцам, не французам» – таков был его приговор[53]. Одним из «немногих исключений» оказался Бодлер.
Сам того не предполагая, Урусов решил и личную судьбу Бальмонта, еще состоявшего в браке, но уже решившего развестись с Ларисой. На праздновании своего пятидесятилетия 2 апреля 1893 года он познакомил «нашего милейшего поэта» с его ровесницей Екатериной Алексеевной Андреевой, барышней из купеческой семьи, где ценили образование, любили искусство и не жалели денег на общественные начинания. Об этом она подробно написала в мемуарах, как и об отношениях с Урусовым, в которых общность интеллектуальных интересов переплелась с духовной близостью, взаимным доверием и влюбленностью. «Я тогда была занята исключительно Александром Ивановичем, была влюблена в него без ума и только потому обращала внимание на Бальмонта, что его хвалил и ценил Урусов. А Бальмонт говорил, что его встреча со мной с первой же минуты решила его участь. <…> Бальмонт говорил мне о своей любви нежно и бережно, ничего не требуя и ничего не ожидая взамен. <…> Внутренне я уже знала, что хочу быть с ним и навсегда».
24
Сохранился экземпляр из библиотеки великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора.