– Труп со знаками насилия.
– Где?
– За Вшивым кустом.
Так называлась большая лужайка, густо заросшая шиповником и притягивающая всякий сброд. Она располагалась на границе выпасных лугов Нижнего Новгорода и общинной земли крестьян села Высоково. Крестьяне свой кустарник вырезали, а горожане оставили. От этого заросли приняли необычную треугольную форму. Рядом пастухи поставили навес, чтобы прятаться от непогоды. В чаще постоянно укрывались и играли в карты беспаспортные или же деревенские пили водку и дрались. А то и все сразу…
Убийство – чрезвычайное преступление. Благово сам еще не оправился от полученной в январе контузии, и ему требовалась помощь. Титулярный советник вздохнул, сунул за ремень веблей и скомандовал:
– Айда!
В управлении его дожидался начальник. Благово уже вернул здоровый цвет лица, даже наел брюшко. Но голова продолжала болеть, и зрение сделалось слабее.
– Как, сдюжишь? – спросил он у своего любимчика.
– Так точно, вашескородие! Хоть щас выставлялой[13] в трактир готов! Один семерых заборю, во как.
– Тогда бери мой выезд – и дуйте с Яшей на место. Милотворского прихвати.
Городовой врач Милотворский сидел наготове в приемной с саком в руках. Он молча поручкался с сыскными, все набились в коляску, и она тронулась.
Апрель начался теплыми деньками, снег на пригорках уже стаял, обнажив серую прошлогоднюю траву; кое-где зеленела и свежая. Через Варварку и Острожную площадь экипаж выбрался из города. Потянулись бесконечные лесные склады на той стороне Напольно-Замковой улицы: Гнеушева, Миловидова, Замошникова, Щурова, Хвальковской… Затем они сменились кирпичными сараями. Местность сделалась еще грязнее, хуже только на соседних бойнях. Лыков ехал и отмечал про себя: у Юнге зимой нашли беглого каторжника, у Нужина трудились задарма пятнадцать беспаспортных, а Лопашов добавлял в кирпич слишком много песку… Эх, буржуазия! Что начнется, когда такие возьмут власть?
Наконец полицейские миновали и кирпичные заводы, и их огромные сараи и вырвались на простор городских лугов. Справа показались три кладбища: еврейское с татарским поближе и Бугровское старообрядческое в отдалении. Луга предназначались для выпаса обывательской скотины и для огородов. Городская управа планировала прирастить там несколько новых улиц и разбить еще одно кладбище. То-то пастухи обрадуются…
Дорога оказалась размытой, лошадь тянула с трудом, поэтому добирались до места происшествия долго. Пересекли по хлипкому мостику мутную Старку, взобрались на тот берег и увидели впереди толпу зевак и пост городовых. Приехали…
К сыскным подошел помощник пристава Второй Кремлевской части отставной поручик Есипов:
– Чего так долго? Замерзли, вас ожидая…
– Дорога видели во что превратилась, – начал оправдываться Титус. – Кирпичедельцы разбили в лоск, готовятся к строительному сезону.
Есипов хотел сказать что-то неодобрительное, но Алексей его оборвал:
– Поручик, доложите, что случилось.
По классу должностей помощник пристава и помощник начальника сыскного отделения были равны. Однако таких, как Есипов, в штате числилось четырнадцать человек, а Лыков был один. Кроме того, совсем недавно он пролил кровь за царя. И поручик сбавил тон:
– Обнаружено тело рядового в форме Девятого полка. Документов нет. Зарезали ударом под левую лопатку. Орудие убийства отсутствует, свидетели тоже.
– Кто нашел тело?
– Пастух малого стада мещанин Черножуков. Эй! Подойди!
Приблизился мужик заурядного вида, пахнувший водкой и табаком. Сдернул картуз и стал во фрунт.
– Расскажи, как ты его заметил? – начал Алексей.
– Да раненько так, чуть свет, пригнал сюда скотинку-те…
– Разве уже есть молодая трава?