Оказалось, что способен. Более того, не так давно Зили-султан собрал свою личную армию.
— И это не какое-то потешное войско, — уточнил Гирс. — Тогда как армия его отца — это просто плохо обученный и слабо вооруженный сброд, Зили-султан для своего войска выписал из Германии лучших военных инструкторов, и они уже достаточное время обучают его солдат и офицеров. И вот только что пришла новость — королева Виктория наградила Зили-султана орденом Звезды Индии. При этом наследника Мозафареддина англичане этим орденом обошли. Подобное вызывающее поведение британской короны вызывает у нас серьезное беспокойство.
— Вы полагаете, англичане подталкивают Зили-султана к захвату трона? — спросил я напрямик.
Министр осторожно заметил, что исключать ничего нельзя. Конечно, с простыми пистонными ружьями Зили-султан против отца не пойдет. Но британцы могут вооружить его на современный лад, и тогда поход принца на Тегеран окажется стремительным и победоносным.
Я невольно улыбнулся: вера Гирса в превосходство Запада казалось какой-то детской. Неужели он думает, что английские карабины мощнее наших винтовок Бердана?
— Нашими винтовками персидские сарбазы почти не пользуются, только на парадах, для красоты, — отвечал министр. — Это значит, что и стрелять из них они толком не умеют. Де-факто армия шаха вооружена только устаревшими пистонными ружьями. Но дело не только в этом. Что вы знаете о пулемете Максима?
Это сочетание слов показалось мне знакомым. Я на миг задумался, в памяти всплыло английское слово «маши́нгáн»[1].
— Кажется, какой-то изобретатель представил года три назад в Лондоне скорострельную самозарядную винтовку — сказал я не слишком уверенно. — Но, насколько мне известно, ей никто не заинтересовался. Посчитали, что это пустая трата пуль.
— Пулемет Максима — это не какая-то винтовка, — проговорил министр, и глаза его вспыхнули. — Это оружие грядущего. Один человек, управляющий им, способен перебить роту врагов. Пулемет чрезвычайно мобилен и легок, его можно перевозить на телеге и стрелять из него на ходу. Боевая скорострельность этого чудовища составляет около трехсот выстрелов в минуту.
Это было впечатляюще, но я знавал примеры и повнушительнее. Картечница Гатлинга, например, может производить до тысячи выстрелов в минуту.
— Орудие Гатлинга неповоротливо, и вести из него по-настоящему прицельную стрельбу трудно, — отвечал Гирс. — В нем много стволов, и потому прицельность весьма приблизительна, он просто слепо палит в заданном направлении. У Максима же всего один ствол, и пулемет этот, как я уже говорил, может быть очень подвижен. Любую картечницу или митральезу легко накрыть выстрелом из пушки, а пулемет Максима может безостановочно перемещаться по полю боя лошадьми. Если при этом поставить его на небольшой лафет, он может вращаться по окружности. Поверьте, этот пулемет на голову превосходит все прочие виды стрелкового оружия. Если вы все еще сомневаетесь, скажу, что работу над ним финансирует не кто-нибудь, а сам барон Ротшильд. А этот человек ошибается крайне редко.
Я нахмурился. Дело выглядело весьма неприятным.
— Этот… пулемет уже применялся в боевых условиях?
— Пока нет. Но вот вам и удобный случай. Если Зили-султан получит его от британцев, мы не успеем глазом моргнуть, как он захватит Тегеран. Армия Насер ад-Дина даже не подумает сражаться с таким чудовищем, солдаты просто разбегутся в разные стороны.
Я задумался. Если то, что говорит министр, правда, противостоять пулемету Максима будет очень нелегко. Но, насколько я понимаю, в Лондоне представляли опытный экземпляр. Как быстро его можно запустить в производство и поставить на вооружение?
Этого министр не знал. Однако полагал, что исходить следует из худшего — то есть из того, что таких пулеметов произведено уже некоторое количество и они готовы к использованию.
С минуту мы оба молчали.
— Вы понимаете важность ситуации? — наконец спросил Гирс.
Я кивнул.
— Пожалуй. Однако не понимаю, чем могу быть вам полезен именно я?
Гирс криво усмехнулся.
— Во-первых, вы лучший сыщик в Российской империи, а, может быть, и в Европе…
Я склонил голову, молчаливо протестуя против столь сильного комплимента. Даже если это и так на самом деле, приличия требуют от меня скромности — хотя бы внешней.
— Не спорьте, — Гирс повысил голос. — Нам нужен не просто шпион, а шпион с умениями детектива. Кроме того, вы счастливчик, судьба вам благоволит. А в таком деле это очень важно.
— Но я даже не знаю персидского, — отбивался я.