В этом отношении конфликт Ельцина с Горбачевым, приведший к ликвидации СССР, был первичен в качестве причины его распада. При наличии сильной воли у Ельцина (и стоящих за ним политических групп) или у Горбачева (дисциплинирование руководства союзных республик через ГКЧП в августе 1991 года или любые аналогичные меры по «наведению порядка») СССР был бы сохранен даже в ситуации острого системного финансового и продовольственного кризиса, охватившего страну. Недаром после его распада созданное Содружество независимых государств вполне рационально занялось решением возникших при распаде вопросов и споров. В итоге оно сумело сохранить значительный уровень экономической интеграции между государствами. Однако политической цели сохранять СССР у российской или советской общесоюзной элиты в тот момент не было.
Позитивной стороной ситуации стало то, что при распаде СССР основным республиканским правительствам удалось договориться об отказе от планов и амбиций по воссозданию «национального государства в исторических границах», чего нередко требовали политики, говорящие от лица титульного большинства. Этот принцип оказался достаточно действенным и за исключением российской аннексии Крыма в 2014 году пока не нарушался469. Вместе с тем в ряде случаев была использована сублимационная форма нарушения – оказание государством военной помощи в создании на территории соседа формально полностью независимого анклава.
На уровне национальных государств успехи политиков, представляющих титульное большинство, были куда заметнее. Идеология, согласно которой в рамках национального государства представители титульной этнической группы и/или носители языка титульной группы имеют большую значимость, чем другие граждане, в 1990‐х годах победила фактически во всех постсоветских государствах, кроме Российской Федерации и Белоруссии. Даже старая советская номенклатура, оставшаяся у власти в большинстве стран Центральной Азии и в Украине или вновь пришедшая к власти в Азербайджане, Грузии и Литве, активно соглашалась с необходимостью сплочения нации на основе общей этничности и особенно языка470. Идея равноправного существования этнических и языковых общин сохранилась лишь в Белоруссии и, с существенными оговорками, в Российской Федерации. В последней этническое и языковое разнообразие было закреплено на уровне бывших советских автономных регионов471. В остальных республиках начались систематическое – в более или менее жестких формах – вытеснение лиц, не владеющих «государственным» языком, с престижных должностей и государственной службы, перевод учреждений культуры и образования на «государственный» язык, резкое сокращение образовательных возможностей на языках меньшинств. В двух странах Балтии – Латвии и Эстонии – были приняты законы об отказе предоставления гражданства для лиц, не соответствующих историческим и языковым критериям, что привело к созданию крупных общин «лиц без гражданства», которые отчасти сохраняются и по сей день.
Более или менее жесткие формы дискриминации (помимо чисто политического реванша за десятилетия оккупации территории «Москвой») имели и большой прагматический смысл. Дискриминация меньшинств позволяла обеспечить новые возможности для представителей титульного большинства, особенно ценные в условиях масштабного экономического и социального кризиса, в котором оказались все постсоветские государства. А это означало укрепление власти правящей группы.
Правда, в части новых государств кризис оказался настолько силен, а пришедшие к власти политики настолько неумелы в делах госуправления, что их потребовалось срочно менять. Именно этим был вызван реванш бывшей советской номенклатуры в новых государствах, где первоначально к власти пришли «национал-демократы» с диссидентским или квазидиссидентским бэкграундом. В течение двух-трех лет они были сметены со своих постов «умеренной» оппозицией во главе с – в значительной части случаев – бывшими секретарями республиканских ЦК (Азербайджан, Белоруссия, Грузия, Литва, Молдова, Таджикистан).
469
470
471