3) Аннексия части территории соседним государством при поддержке значительной части местного населения (Украина после 2014 года), связанная с попытками «титульного большинства» заняться агрессивной культурной ассимиляцией русскоязычного меньшинства и с желанием построить унитарное государство. Это создало социальную основу для поддержки вторжения в некоторых регионах, где преобладало не только иноязычное, но и иноэтничное меньшинство, т. е. значительная, если не большая часть местных жителей считали себя здесь не русскоязычными украинцами, но этническими русскими479.
Как видим, радикальные стратегии – этническая чистка или полное подчинение этнических меньшинств «титульной нации» – являются весьма рискованными и могут вести как к полной потере независимости (Чечня), так и к значительным территориальным утратам, далеко не всегда связанным с позицией бывшего имперского центра. Так, Азербайджан потерял Нагорный Карабах и ряд районов (до осени 2020 г.) не потому, что Москва хотела этого, а потому, что армянские добровольцы воевали лучше.
Стратегия включения меньшинств в легальную политическую жизнь более успешна и наиболее демократична. Однако в некоторых ситуациях (как в Украине) она привела к тому, что легальный национализм меньшинств стал расшатывать государственную конструкцию, особенно на региональном уровне, что привело к легкому овладению этими регионами соседом, на которого они ориентировались.
Медленный процесс ассимиляции меньшинств в странах с авторитарной демократией или диктатурой с точки зрения нациестроительства лучше всего подходит для подавления национальных движений и стабилизации государства, но плох с точки зрения прав человека. Меньшинства могут даже капсулироваться в своей среде или массово эмигрировать, но лишенные возможности громко заявлять о себе, они фактически удаляются из общегосударственной политики.
И, наконец, две существенно различающиеся, но во многом схожие модели России и Белоруссии демонстрируют возможность сосуществования разных титульных «наций» – либо в параллельном (как в Белоруссии), либо в иерархическом (как в РФ) состоянии.
В России при этом происходит постепенное ужесточение политики в отношении этнических общностей. С 2000 года внутрироссийские автономии были лишены многих реальных полномочий в сфере самоуправления, в том числе и права иметь собственных президентов. Несколько автономных округов были ликвидированы и влиты в более крупные субъекты федерации. В 2019 году было отменено обязательное преподавание языков титульных этносов в школах автономных субъектов федерации при сохранении финансирования преподавания этих языков желающим. Это, безусловно, снижает как статус этих языков, так и сферу их потенциального использования, однако не вызывает массовых и систематических протестов. Это говорит о том, что данный комплекс проблем не является в настоящий момент приоритетным для затронутых ими этнических групп.
Вместе с тем в ряде российских регионов очевидна потеря контроля со стороны федерального центра за процессами в гуманитарной сфере и усиление у большинства населения региона локальной идентичности – этнической, религиозной, региональной (наиболее очевидно – Бурятия, Дагестан, Ингушетия, Калмыкия, Тува, Чечня). Как правило, это сопровождается интенсивной миграцией из региона лояльного «федеральному центру» населения, для которого русский язык является единственным родным. В результате усиливаются этнические общности, которые становятся все более гомогенными в пределах своего региона, все больше распоряжаются ресурсами и вдобавок получают щедрые федеральные трансферты, позволяющие решать значительную часть социальных проблем. Подобная стратегия перекликается с практиками, используемыми сейчас в «первом мире» по отношению к компактно проживающим меньшинствам (например, native American население США или историческое население Исландии).
Среди других постсоветских стран РФ остается нечастым (но и не единичным) примером страны, где вообще существуют этнические автономные образования (не объявлявшие о своей независимости) и где компактно проживающие этнические меньшинства имеют возможность получать для своих детей школьное и в части случаев вузовское образование на родном языке за государственный счет.
479
Заметим, что линия разделения на Донбассе практически полностью прошла по бывшей границе территорий Войска Донского (на этих казачьих землях развивалась донбасская промышленная агломерация, в которую шла активная трудовая миграция из русских этнических областей южнее Москвы). То есть за Украиной остались те части Донецкой и Луганской областей, которые когда-то принадлежали либо Запорожскому войску, либо Слобожанщине (субрегиону, который охватывал нынешнюю северную половину Луганской области, часть Донецкой области, Харьковскую и Сумскую области).