У ученых нет «волшебной палочки» для создания новой, всеобъемлющей динамической модели, которая в гораздо большей степени учитывает роль акторов и которая позволила бы объяснить и тем более спрогнозировать смену политических режимов в постсоветской Евразии и других регионах. Однако некоторые из уже выявленных «подсказок», несомненно, будут полезны. Прежде всего речь идет о радикальной смене оптики при анализе политических режимов с нормативной на позитивную, что позволит научному сообществу преодолеть манихейскую дихотомию «демократия против авторитаризма» и отказаться от представлений о политическом процессе в постсоветской Евразии по образцу голливудского блокбастера или фильма-нуар. Политиков не следует воспринимать как «хороших» или «плохих» парней: скорее, это эгоистичные конъюнктурщики, стремящиеся к максимизации власти и ведущие себя оппортунистически. В зависимости от обстоятельств они могут сделать выбор в пользу демократии или авторитаризма, но не из‐за идейной приверженности одной из этих систем (как зачастую полагают ученые)164, а из‐за ожиданий, связанных с калькуляцией издержек и выгод того или иного выбора. Более того, со временем некоторые постсоветские политики переходят в другой лагерь и, таким образом, участвуют как в построении авторитарного режима, так и в его демонтаже. Наглядным примером в этом отношении может служить поведение Петра Порошенко. Этот богач-олигарх перед «оранжевой революцией» 2004 года примкнул к «выигрышной коалиции», сформировавшейся вокруг Виктора Ющенко, затем переметнулся на другую сторону и занимал пост министра в правительстве времен Виктора Януковича, но в 2013–2014 годах стал основным спонсором Евромайдана и в конечном итоге главным бенефициарием этих протестов: в мае 2014‐го он был избран президентом Украины. Неудивительно, что на посту президента у Порошенко не было особых стимулов для проведения столь необходимых Украине политических и экономических реформ165 – ведь они могли повредить его политическим и деловым интересам. Обвинять политиков в такой непоследовательности – все равно что требовать от дельфинов перестать питаться рыбой.
Переход от нормативной к позитивной перспективе анализа позволит сбалансировать фокус внимания исследователей. Так, некоторые аналитики считали недавние «волны» смены режимов в посткоммунистических странах успехами продемократической и прозападной оппозиции166, а их критики отмечали, что эти события были результатом промахов их авторитарных соперников167. Однако в ходе дискуссий о том, «кто виноват» в сохранении или крушении авторитаризма – режим или оппозиция, – почти не уделялось внимания стратегическому взаимодействию внутри этих групп акторов и между ними как участниками одной и той же (повторяющейся) игры. Если бы на это обратили внимание, уменьшился бы риск разочарования ученых и экспертов в результате не оправдавшихся из‐за провала демократий надежд, особенно в случае модели «плюрализма по умолчанию». Важно отметить, что неудачи авторитарного «дрейфа» (как в Украине при Януковиче) еще не ведут к демократии сами по себе. Причина здесь не только в том, что «демократия – это система, где партии проигрывают выборы»168, а политики склонны искать различные способы, чтобы избежать смены власти электоральным путем, о чем красноречиво свидетельствует опыт постсоветской России169. Дело еще и в том, что развитие демократии становится необратимым лишь тогда, когда она создает условия для полноценной ротации правящих элит, а не «картельных соглашений» о частичной перетасовке «выигрышных коалиций», как в Украине или Молдове170. Как убедительно показали Нил Абрамс и М. Стивен Фиш в своем исследовании «истории успеха» Эстонии, именно эти условия стали ключом к ее достижениям после распада СССР171. Однако у большинства постсоветских акторов нет стимулов для построения демократии, поэтому в условиях «плюрализма по умолчанию» они способны в лучшем случае не допустить установления авторитаризма: в такой ситуации, если пользоваться определением Олсона, демократия возможна, но не обязательно практикуется. Эти оговорки лишь усиливаются происходящим в последние годы подрывом демократических практик в некоторых посткоммунистических государствах, например в Венгрии172.
164
Идейные факторы играют в постсоветской политике сравнительно незначительную роль (
165
Beyond the Euromaidan: Comparative Perspective of Advancing Reform in Ukraine / H. E. Hale, R. W. Orttung (eds). Stanford: Stanford University Press, 2016.
166
169
171
172