Бренд горбачевской перестройки до сих пор завораживает историков транзита. Под перестройкой понимается политика Михаила Горбачева, направленная на реформирование социализма и советской системы. Принято считать, что эта политика кончилась неудачей – фронтальным политическим и экономическим кризисом, окончившимся крахом советского режима и распадом СССР. Такой взгляд в значительной мере был навязан следующим поколением политиков, перехвативших власть у Михаила Горбачева и противопоставлявших ему себя либо как прорабов тотального «демонтажа коммунизма», либо как строителей «национальной государственности». В то же время само это поколение политиков вышло на политическую сцену благодаря реформам Горбачева, явилось их порождением и следствием.
Этот парадокс хорошо демонстрирует асимметрию интенций и непреднамеренных последствий в истории. В то время как намерением Горбачева было реформирование социализма и укрепление собственных реформаторских позиций в советском руководстве (в обоих случаях он потерпел поражение), реальным социальным эффектом и следствием его политики стала достаточно быстрая и широкая либерализация советского режима, открывшая дорогу новым акторам и триггерам социальных изменений. Если отрешиться от интенций и риторики их автора, в своем фактическом политическом и социальном содержании горбачевские реформы предстают нам вполне классическим сценарием «авторитарной либерализации»: такие попытки авторитарные режимы предпринимают в надежде повысить свою легитимность и/или экономическую эффективность224. В полном соответствии со списком реквизитов такой либерализации горбачевская либерализация включала: 1) прекращение систематических преследований политических оппонентов режима, 2) ослабление механизмов социального контроля (деидеологизация), 3) введение элементов свободы слова и свободы печати («политика гласности»), 4) фактическое введение свободы собраний и свободы ассоциаций (1988–1990), 5) проведение ограниченно конкурентных выборов (1989–1990)225.
Динамичная политическая либерализация советского порядка и есть главное событие горбачевского периода и главное наследие Михаила Горбачева в «большой» истории России. Обновленного социализма не получилось, но эффекты либерализации стали драйвером новых политических процессов, определявших траектории постсоветских политий в следующие десятилетия. Однако вместо ожидаемого «универсального» эффекта либерализации – эффекта «обновленного социализма», о котором думал Горбачев, или эффекта полной десоветизации и демократического транзита, о котором грезили его оппоненты из числа «радикальных демократов», – эффекты либерализации оказались глубоко различными в различных частях советского пространства, которое, как было отмечено выше, вовсе не представляло собой гомогенную среду и в результате по-разному реагировало на демонтаж репрессивных ограничителей советского порядка.
В целом можно сказать, что либерализация – демонтаж советских институтов политического контроля – создала условия для развития трех главных процессов:
1) демократической мобилизации – формирования демократической оппозиции, требовавшей большей распределенности политической власти, представительства и радикальных реформ, имплементирующих институты либерально-демократического порядка (вестернизации);
2) националистической мобилизации – широкого движения суверенизации национальных «окраин», стремившихся выйти из-под контроля «центра» и навязанной им системы институтов и вернуться к неким внесоветским или досоветским, «национальным» институциональным порядкам;
3) элитной сецессии – стремления элит «национальных» провинций к расширению своей автономности, контролю над местными ресурсами и политическими процессами, что могло быть как ответом на рост националистических настроений снизу, так и способом защиты от диктата или непредсказуемости, которую генерировал «союзный центр» и его структуры управления.
224
См.: Political and economic liberalization: Dynamics and linkages in comparative perspective / G. Nonneman (ed.). Lynne Rienner Publishers, 1996; а также:
225
Ср.: