И как бы в завершение предыдущих размышлений Роден пробормотал: «Да, нужен человек неизвестный…» Он припомнил всех, кто годился на это дело, кто возьмется за него, — куда там! На каждого из них во французской полиции имеется досье потолще Библии. А то зачем бы ему, Марку Родену, отсиживаться в глухой австрийской деревушке?
К полудню он набрел на новое решение и поначалу забраковал его, но оно никак не шло из головы. Если такой человек отыщется… если такой существует… Он медленно и тщательно составил план с его участием, взвесил все препятствия и возражения. План их перевешивал, и наконец-то соблюдалась скрытность.
В предобеденный час Марк Роден надел пальто и спустился по лестнице; на улице его прохватило ледяным ветром. Он поежился, но зато на свежем морозном воздухе нытье в висках от прокуренной духоты как рукой сняло. По хрусткому снежку он прошел налево, к почтовому отделению на Адлерштрассе, и отправил несколько кратких телеграмм, извещая своих соратников, обретавшихся под чужими фамилиями в южной Германии, Австрии, Италии, Испании, о том, что вынужден отлучиться на несколько недель.
На обратном пути в скромненькую гостиницу ему пришло в голову: небось ведь подумает кто-нибудь, будто он тоже перетрусил и дал деру от убийц или похитителей из Аксьон сервис, — и он пожал плечами. Пусть их думают что хотят, не время объясняться.
В гостинице нынче кормили тушеной говядиной с макаронами, и хотя в индокитайских джунглях и алжирской пустыне он привык к самой непритязательной пище, однако же это дежурное блюдо доел через силу. Он быстро уложился, заплатил по счету и отправился на свой страх и риск искать нужного ему человека, а вернее, выяснять, есть ли на свете такие люди.
Когда Роден садился в поезд, лайнер британской авиакомпании БОАК «Комета-4В» опустился в лондонском аэропорту на посадочную полосу 0–4. Он прибыл из Бейрута. Вереницей потянулись пассажиры, и в их числе высокий белокурый англичанин со свежим, по-курортному загорелым лицом. Отлично отдохнувший, бодрый, он целых два месяца вкушал экзотические услады ливанской жизни; самое же приятное впечатление доставил ему перевод кругленькой суммы из бейрутского банка в швейцарский.
Далеко позади, в песках Египта, были давно уж захоронены тамошней разъяренной и ошеломленной полицией два трупа немецких инженеров-ракетчиков с аккуратно простреленными позвоночниками. Их безвременная гибель на несколько лет застопорила начатые по указанию Насера работы над серийным производством ракет «Аль-Гумхурия», и некий сионист-миллионер в Нью-Йорке остался доволен: расходы себя окупили. Легко миновав таможенный досмотр, англичанин взял такси и поехал в Мейфэр, к себе на квартиру.
А Роден был занят своими поисками около трех месяцев, и в портфеле у него появились три тощие папки-подшивочки. В середине июня он вернулся в Австрию и поселился в Вене, в пансионе «Клейст» на Брукнер-аллее.
С центрального почтамта он отправил две телеграммки в Италию — в Больцано и в Рим, — срочные вызовы на совещание. Не прошло и суток, как оба его главных помощника были уже в Вене. Рене Монклер приехал из Больцано, взяв напрокат автомобиль, Андре Кассон прилетел из Рима — оба, конечно, под чужими фамилиями. Их собственные были слишком хорошо знакомы СДЕКЕ, агенты которой не жалели денег на подкуп пограничников и служащих в аэропортах.
Андре Кассон явился в пансион «Клейст» первым, семью минутами раньше назначенных одиннадцати часов. Из такси он вышел на углу Брукнераллее, погляделся в витрину цветочного магазина, поправил галстук, с минуту постоял как бы в раздумье — и быстрым шагом прошел к вестибюлю гостиницы, где Роден зарегистрировался под одной из двадцати фамилий, известных только его ближайшим сподвижникам. Телеграммы они получили за подписью Шульце: так именовался Роден в текущие двадцать дней.
— Herr Schulze, bitte![3] — обратился он к молодому портье за конторкой. Тот сверился со списком проживающих.
— Номер шестьдесят четыре. Вас ожидают, сударь?
— Да, конечно, — отвечал Кассон и проследовал к лестнице. На втором этаже он свернул в коридор и сообразил, что номер шестьдесят четвертый на полпути направо. И точно, он протянул руку — постучать, и руку его тут же заломили назад. Обернувшись, он увидел массивную, иссиня выбритую физиономию и встретил холодный взгляд из-под кустистых, сросшихся черных бровей. Шагов, наверно, двенадцать тот за ним прошел, выйдя из ниши, но ничего не было слышно, циновка даже не скрипнула.
— Vouz desirez?[4] — безучастно осведомился гигант, сжимая его руку стальной хваткой.