Малко направлялся в город по Бэйшор Фривей. Справа простиралась бухта. Если представить себе открытую пасть, то Сан–Франциско будет располагаться на нижней челюсти, а знаменитый мост Золотые ворота будет соединять нижнюю и верхнюю челюсти. Бухта будет находиться внутри пасти, а Тихий океан снаружи.
Малко заказал номер в самом шикарном отеле Сан–Франциско «Марк Хопкинс», расположенном на вершине Ноб Хилла. Здесь Малко не был около десяти лет, но его удивительная память помогла ему без труда выйти на Калифорния–стрит из лабиринта подвесных дорог, пересекающихся в центре города. На Калифорния–стрит он поехал вдоль трамвайной линии.
Помпезный и устаревший холл «Марка Хопкинса» не изменился. Каждый субботний вечер в нем устраивались балы, на которые элегантные дамы в вечерних платьях по традиции приезжали на трамвае. Комната стоила тридцать два доллара; надо сказать, что находилась она на двадцати пятом этаже.
— Господин Малко Линге?
Администратор взглянул на регистрационную карточку Малко.
— Да.
— Это для вас.
Он протянул конверт. В нем была одна лишь фраза «Срочно свяжитесь с Ричардом Худом в Маррей Хил, 6–7777».
Малко позвонил из кабины в холле. Номер соответствовал телефонному коммутатору полиции Сан–Франциско. Его соединили с Ричардом Худом.
— Добро пожаловать в наш город, — сказал тот хриплым голосом. — Я не знаю, кто вы, но я получил приказ обращаться с вами, как если бы вы были любовницей губернатора. Поэтому через полчаса я пришлю за вами машину, которая отвезет вас на ваш первый бал.
— Не понял, — сказал Малко.
Худ рявкнул:
— Эти твари устроили новую манифестацию. Ничего нельзя было сделать: у нас демократия. Когда я был в Корее, все было проще, здесь же эти сволочи защищены Конституцией…
Малко сказал своему собеседнику, что предпочитаем продолжить беседу в здании полиции.
Времени у него оставалось только на то, чтобы переодеться.
Старый «плимут» пропах потом и засаленной кожей. Зажатый между грязной дверцей и дородным маршаллом[44], перепоясанным патронташем и курящим дешевую сигару, Малко испытывал все муки ада. Его костюм уже превратился в тряпку.
Впереди с открытыми ртами спали два полицейских с касками на голове. Над ними висел карабин, сбоку болталась длинная дубинка из черного дерева. Все трое были из полиции Сан–Франциско.
Патрульная машина уже больше часа стояла в центре южной части Сан–Франциско, на углу Чеснат Бульвара и Хиллсайд–авеню, в десяти милях от центра. Малко констатировал, что они находились в самом центре зоны «заражения», установленной адмиралом Миллзом.
Справа доносился шум Фривея. Радио в машине тихо потрескивало. Горы были помехой для приема сообщений из генерального штаба полиции. Внезапно толстый полицейский рядом с Малко вздрогнул, как слон, пробитый пулей огромного калибра. Радио передавало:
«Внимание всем патрульным машинам! На углу 79–й улицы и Бродвея из белого «бьюика“ в полицейских была брошена бутылка с зажигательной смесью. В машине четыре человека…»
Разбуженный тумаком, водитель включил мотор.
— Это не мой участок, — проворчал он.
— Не хнычь, будет и на твоей улице праздник, — хмыкнул маршалл, сидящий рядом с Малко.
Он погасил сигару о каску и спрятал окурок в нагрудный карман, затем проверил заряженность огромного «смита–и–вессона».
Как бы поощряя его действия, радио передало обрывистыми фразами:
«Внимание всем машинам! Отправляйтесь на помощь пожарным. Их обстреливают из охотничьих ружей. Внимание, внимание!… Четверо подозрительных в желтом «бьюике“ на углу Гикпори и 106–й… Они стреляют в пожарных… Внимание всем машинам! Черные манифестанты поджигают лавки в Сивик Сенте».
После короткой паузы раздался голос диспетчера: «Все машины направляются в зону 55–й улицы и южного Бродвея. Манифестанты устроили поджог и стреляют в пожарных».
Полицейский, сидящий рядом с водителем, снял ружье.
— Черт побери, — процедил он.
Машина тронулась с сиреной и мигающей фарой на крыше. Проехав с квартал, они чуть было не врезались в пожарную машину, показавшуюся на перекрестке. На ее ветровом стекле зияла звезда, оставленная пулей…
Издали доносились сирены других машин, полицейских или пожарных. Сидящий спереди полицейский зарядил карабин и выставил его в дверцу машины.
— Я прихлопну первого, кто откажется подчиняться, — заявил он.
Снова затрещало радио:
«Всем машинам! Подозрительные лица наполняют бутылки бензином на заправочной станции Мобил, Арсон–стрит. Код два…»
— Черт бы их всех побрал! — изрек полицейский с ружьем.
Они обогнали пожарную машину, которая их радостно приветствовала. И совершенно неожиданно оказались в гуще событий. На обычно спокойной торговой улице по обе стороны горели лавки. Как всюду в Калифорнии, постройки были деревянными, достаточно было вылить немного бензина. Длинные столбы черного дыма поднимались в небо.
Машина остановилась на перекрестке, полицейский с винтовкой открыл дверь машины и вышел. В этот момент сзади с поперечной улицы появилась группа манифестантов. Ее возглавляла женщина с вьетнамским желтым флагом с черной звездой. Рядом с ней шли двое мужчин с транспарантом, на котором красными буквами было написано: «Долой Никсона, поджигателя войны». Полицейский с карабином пошел навстречу манифестантам. Двое других вынули пистолеты и открыли дверцы машины.
— Немедленно разойдитесь, — приказал полицейский с карабином и поднял оружие.
Манифестанты продолжали идти. Сквозь ветровое стекло Малко видел их решительные лица. Полицейский промешкал лишь секунду, но она дорого ему обошлась. Один человек ухватился за ствол его винтовки и вырвал ее, другие стали его толкать и пинать, и он тотчас же исчез в толпе. После этого манифестанты направились к машине. Оба полицейских одновременно выстрелили в воздух. Этого было недостаточно. Через несколько секунд манифестанты атаковали машину. Не осмеливаясь стрелять в безоружных людей, полицейские закрылись в машине, помешав Малко выйти.
Машину начали раскачивать, приподнимать. Малко со своей стороны попытался открыть дверцу, готовый противостоять обезумевшей толпе, но не успел. «Плимут» накренился и перевернулся на крышу вместе с Малко и полицейскими.
Над перевернутой машиной стоял невероятный гам. Фанатики выкрикивали ругательства и били машину ногами. Малко услышал призыв: «Давайте их поджарим!» Полицейский спереди нацелил свой пистолет и выстрелил.
Раздался крик, и толпа отхлынула. Полицейский выстрелил еще раз. Манифестанты стали разбегаться, унося раненого.
Полицейский с винтовкой лежал на тротуаре, но винтовки у него уже не было, лицо его было неузнаваемо, хотя он еще слабо шевелился.
Внезапно глухой удар сотряс кузов, и камень отскочил рикошетом на землю. Полицейский выстрелил наугад в сторону, откуда был брошен камень. На углу дома Малко заметил тень. Оглушенный, он пытался выкарабкаться из машины. В этот момент другой камень вдребезги разбил ветровое стекло. Возле почтового ящика на корточках сидели два молодых человека. Один из полицейских выстрелил, и парни скрылись.
— Нужно попросить помощи, — сказал водитель. Он постучал по рации, и она заработала. Полицейский взял микрофон: — Всем машинам. Трое полицейских оказались в засаде на углу Ист–Джефферсон и 103–й улицы. Просим безотлагательной помощи…
Он повторил обращение дважды. Малко казалось, что время тянется бесконечно. Если эти молодчики вернутся, то их поджарят как цыплят.
В подтверждение его слов из–за перекрестка выскочил на полной скорости автомобиль и поравнялся с ними. Малко заметил вытянутую руку, бросающую что–то в их сторону. Это была бутылка из–под пива, из ее горлышка вырывалось пламя. Когда она упала на землю, раздался взрыв: в ней была зажигательная смесь.