— О чем поговорить?
— Я готов заключить с вами сделку.
— Ну уж нет. Меня во всех сделках только облапошивали, — сказал Шеперд с цинизмом карманного воришки. Он начал меня раздражать.
— Пошевеливайся, бандюга.
Я крепко взял его под руку и свел на дорогу. С мексиканской стороны, перекрывая звуки трубы, донесся пронзительный, как свисток, детский голос: «Adios![12]»
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Мы с Шепердом направились по Моньюмент-роуд на восток и дошли до перекрестка. Тут Моньюмент-роуд пересекалась с дорогой, шедшей с севера на юг. Увидев мою машину, Рэнди попятился: она могла в два счета домчать его до тюрьмы.
— Зарубите себе на носу, Рэнди, мне нужны не вы, а то, что вы знаете.
— А мне-то с этого какая корысть?
— Чего вы хотите?
— Хочу, чтоб хоть раз в жизни подвернулось выгодное дельце, — ответил он не задумываясь, с пылом человека, обойденного жизнью. — И хочу, чтоб денег было вдоволь. Думаете, когда карманы пусты, легко соблюдать законы?
— Резонный вопрос.
— Если б меня не обошли, — продолжал он, — я б теперь богачом был. Не стал бы одни маисовые лепешки да перец жрать.
— Как я понимаю, речь идет о деньгах Элдона Свейна?
— Не Свейна это деньги. Они того, кто их найдет. Да и срок давности много лет как истек, — сказал он, щеголяя юридической эрудицией, приобретенной за годы отсидок. — Так что теперь эти деньги того, кто до них первым доберется.
— Где они?
— Где-то тут, — он широким жестом обвел высохшее русло и пустынные поля. — Я в этих местах лет двадцать ковыряюсь. Знаю тут все как свои пять пальцев. — Он мне напомнил старателя, который потерял разум, безуспешно взрывая пустыню в поисках золота. — Мне б немного удачи, и я б всенепременно нашел их месторасположение. Ведь я Элдону Свейну законный наследник.
— Это почему же?
— Уговор у нас такой был. Он интересовался одной родственницей моей. — Очевидно, он говорил о дочери. — Вот мы с ним и уговорились.
Эти воспоминания подбодрили его, и, закинув тюк на заднее сиденье, он без пререканий сел в машину.
— Куда теперь поедем? — спросил он.
— Для начала можем и здесь постоять.
— А потом?
— Потом разойдемся каждый своей дорогой.
Он быстро взглянул на меня, словно хотел по лицу определить, не шучу ли я:
— На пушку берете?
— Поживем — увидим. Прежде всего выясним одно: зачем вы сегодня приходили к Джин Траск?
— Помидоры ей привез.
— А замок зачем отмычкой открыли?
— Думал, она спит. Ее не добудишься, особенно когда надерется. Не знал я, что ее убили. Хотел поговорить.
— О Сиднее Хэрроу?
— Не только о нем. Я знал, шпики будут ей вопросы о нем задавать. А если правду сказать; мисс Джин с Сиднеем я познакомил. Вот и хотел, просить ее, чтоб она об этом шпикам не говорила.
— Потому что вас подозревали в убийстве Свейна?
— Не только. Я понимал, что они до этого докопаются. А как меня снова в газетах пропечатают, так доберутся до моих делишек со Свейном — и опять заграбастают. Да я со Свейном лет уж тридцать как знаком.
— И поэтому вы не опознали тела?
— Ага.
— Не сказали Джин, что ее отец мертв, и не препятствовали ей искать его?
— Для ее же пользы, — сказал он. — Так она никогда не узнает, как он помер.
— Кто его застрелил?
— Не знаю. Ей-ей, не знаю. Только не я это был.
— Вы упоминали о похищении ребенка.
— Это правда. Вот тут-то наши пути и разошлись. Скрывать не стану, по мелочишке я таскал, но крупные дела не по моей части. А как Свейн задумал похищение, я тут же дал задний ход. Когда в пятьдесят четвертом Свейн вернулся из Мексики, — добавил задумчиво Шеперд, — он был уже не тот. Верно, свихнулся там.
— Свейн похитил Ника Чалмерса?
— Да вроде бы его. Сам-то я мальца в глаза не видел. К тому времени мы со Свейном уже расплевались. И газеты ничего не печатали. Родители небось замяли.
— Зачем человеку, у которого в кармане полмиллиона долларов, похищать ребенка?
— Откуда мне знать. Свейн и сам отвечал по-разному. Иной раз говорил, что у него есть полмиллиона, а иной раз, что нету. А то говорит, были у меня деньги, да сплыли. А раз сказал, что его обчистили пограничники. А еще нес разные небылицы про мистера Роулинсона. Роулинсон был председателем банка, где Элдон работал. Так вот он заливал, будто Роулинсон присвоил денежки, а вину на него свалил.
— Могло такое быть?
— Не возьму в толк, к чему мистеру Роулинсону свой банк разорять? И потом, он сам с тех пор сидит без гроша. Мне это доподлинно известно — родственница моя у него работает.