А еще к Крысолову сходились со всего города дети. Совсем малыши и чуть постарше. Даже почти взрослые были. Дети окружали музыканта безмолвным кольцом, следя за каждым движением, и ни единой мысли не было в их светящихся глазах. Только слепое обожание и бездумная вера.
Бургомистр лишь плотнее нахлобучил на гудящую голову подушку, его ноги выбивали дробь по солидной дубовой спинке кровати. Оказавшийся на рыночной площади барон, что в который раз рассказывал благодарным слушателям, как он ловко с безродным бродягой разделался, в панике попытался укатить кресло-коляску. Но руки сами крутанули колеса в ритме танца, коляска не выдержала и перевернулась, Фон Шпильберг задергался на мостовой, как раздавленный жук. Петер Гамсун выхватил, было, длинный кинжал, но клинок жалобно зазвенел по мостовой, а сын стражника, выбивший оружие из рук отца, радостно вбежал в круг. Дети с радостью подвинулись, уступая мальчишке место в общем строю.
Крысолов улыбался краем рта. Его глаза смеялись. Музыкант шагнул вперед, и вместе с ним шагнули дети. А взрослые все отчаяннее вытанцовывали, будучи не в силах остановиться. Так они и шли до набережной — Крысолов с дудочкой, за ним дети, а дальше немногочисленные родители, из тех, кто сумел самую малость превозмочь дьявольский ритм пляски. Словно неприкаянные потусторонние тени, взрослые следовали за детьми, не в силах догнать своих чад, судорожно взмахивая руками в такт музыке. А потом были двести локтей до баржи, которая ночью пришла якобы под загрузку зерном. Алоиз Мундель еще удивлялся, что в самый канун праздника явились, не побоялись Гнева Господнего.
Первым на борт поднялся Крысолов, твердо ступая по широким — в самый раз бочки катать — деревянным сходням. И играл, пока нога последнего ребенка не ступила на палубу баржи, пока матросы не втянули сходни на борт. Баржа, подгоняемая течением и развернувшимся парусом, понемногу отваливала от берега…
На берегу пытались встать на ноги измотанные до полного бессилия горожане, хуля Небеса и грозя страшными карами похитителю. А на барже все, кроме детей и Крысолова, вытаскивали из ушей смолу и прочие заглушки.
— Ну, ты даешь! — безрадостно восхитился монах Альберт, одетый уже не в доминиканскую пелерину, а в рабочую крутку. — Если бы не предупредил, я бы сам под святого Витта заделался бы!
— Команда как? — перебил его Крысолов.
— Надежная, — ответил доминиканец. — Как ты и указывал, мазуры, пара гуцулов. Понимают только на своем, ну и когда про деньги разговор заходит.
— Кстати, о деньгах и прочем воздаянии…
— Магистр просил не беспокоиться. «Ласточка» идет в Бремен. Там вопрос и решится окончательно. Но пока, если предварительно… — монах склонился к уху и понизил голос, предусмотрительно оглядываясь. — Название «Дечин» тебе что-то говорит?
— На юге Чехии где-то? — попробовал угадать Крысолов так же тихо и с оглядкой.
— Практически. На севере, — отрывисто уточнил монах. — Небольшой городок. Рядом горы. Замок местного барона отдают в полное распоряжение. Так что, все по списку.
Музыкант хлопнул Альберта по спине и попробовал утешить мрачного служителя церкви:
— Мы еще возьмем Вольфрама за бейцалы. И найдем Зимний Виноградник.
— Главное за поиском себя не потерять… — проговорил доминиканец, посмотрел на детей и отвернулся. Маленькие гамельнцы с прежним восхищением смотрели на Крысолова. Тот давно спрятал золотую дудочку-флейту, но ее волшебство и не думало прекращаться.
— Дети… — прошептал Альберт.
— Что насчет детей? — вопросил Крысолов, незаметно напрягаясь. — Тоже все по уговору?
— Будем в Бремене, отберешь себе, сколько надо, — с горечью ответил монах, крестясь. — Святой Престол не … не возражает. И даже, в свете твоих заслуг перед Церковью, прошлых и обещанных в будущем, изволил тебе помощь оказать. Советом и действием.
— Славно, — кивнул музыкант.
— Орфей [2]… - пробормотал Альберт.
— Не угадал, — немедленно отозвался Крысолов. — Хотя ход мыслей в чем-то верный… Но все равно ошибаешься.
Скрипели под напором ветра снасти, баржа бодро катилась по реке, лунная дорожка пробежала по мелким волнам. Молчали нанятые мазуры и пара гуцулов. Молчали и дети. Доминиканец в очередной раз осенил себя крестом и неожиданно резко, едва ли не с ненавистью выдохнул:
— А что будешь делать после?
— После? — не понял Крысолов.
— Когда эти станут… непригодны. Когда одни не выдержат, другие погибнут, третьи состарятся. Снова придешь в какой-нибудь город и сыграешь на людской алчности, как на флейте?
2
Персонаж древнегреческой мифологии, сын фракийского речного бога Эагра и музы Каллиопы. Певец и музыкант, способный управлять людьми и животными. Орфей был столь искусен, что очаровал даже владыку подземного царства Аида.