Доминик недавно развелся с женщиной, которая много лет его обманывала, пытался начать встречаться с новой девушкой. Он мне признался: «Она улыбалась, отвечая на сообщения друзей, а я всякий раз думал: “Вот опять это началось”. У меня закружилась голова. Я ей сказал, что не готов к новым отношениям и буквально сбежал».
В этих конкретных случаях тревога более или менее осознанна. К примеру, у Доминика она затрагивала область эмоциональных отношений. Сначала он пытался ее не замечать, избегал привязанности, предпочитая вступать в отношения исключительно физиологического плана; но потом встреча с девушкой показала, что он постоянно опасался повторения прошлого. Доминик не мог себе даже представить, что девушка на самом деле посылала сообщения друзьям, а не любовнику.
Воздействие травматического шока
После травматичного события мы, сами того не осознавая, часто переносим прошлый опыт в будущее и интерпретируем ситуации, слова и взгляды с учетом пережитого, оставившего свой отпечаток. Если в детстве вы пережили обесценивающее и враждебное отношение брата, сестры или родителей, необходимо проделать определенную работу по очистке такого рода «фильтров», чтобы в дальнейшем не рассматривать другого человека как обязательно похожего на тень из прошлого.
Действительно, встречая другого человека, наш мозг, не выносящий пустоты, стремится заполнить ее образами из нашего опыта.
Когда мы знакомимся с новым человеком, мы иногда стремимся бессознательно приблизить представление о нем к образам знакомых нам людей. А поскольку мысль материальна, мы способны, сами того не замечая, приписать ему поведение родителя или брата, которых он напоминает нам физически. Мы вернемся к этому дальше, в описании любовных отношений, чтобы показать, как действуют подозрительность или прошлый неудачный выбор, как мы можем превратить человека, который изначально таким не был, в токсичного.
Самые заметные травмы проявляются прежде всего в «негативных» симптомах: так, аффективная анестезия, то есть полная утрата способности испытывать эмоции, может представлять собой на самом деле буквальную ампутацию чувств, необходимую, чтобы не сойти с ума.
Солаль выглядит безупречно: аккуратный и даже какой-то безликий, он сидит на краешке кресла и рассказывает мне невыразительным голосом о своем несчастье. Его младшая сестра умерла прямо у него на глазах, когда ему было пять лет. Его травма никак не проявляется внешне. Симптомы болезни проявляются лишь косвенно, через оставленные чувствами пустоты: он мало говорит, мало улыбается, ничего не чувствует. В нем нет никакого движения. Он – пациент без истории. К счастью, его воображение функционирует вполне нормально, и позволяет нам проникнуть в его внутреннюю жизнь. Он говорит: «Я похож на айсберг. Я холодный и, глядя на меня, ничего нельзя увидеть. Все спрятано подо мной». Но однажды в субботу утром вдруг началось таяние льдов.
Отрицая страдания прошлого и одновременно влияя на интерпретацию настоящего, травма не оставила в сознании пациента места для собственного мышления, для регулирования эмоциональных состояний и отношений. Мы очень долго работали с последствиями трагедии, и однажды Солаль сказал мне: «Без вас я бы так и остался этаким ежиком, мягким внутри, колючим снаружи». Я ответила: «Ежиком? А может быть, зомби? Без помощи, давшей силы подумать о невыносимом, вы бы продолжали существовать как зомби. Чтобы не расставаться с тем младенцем, в смерти которого вы чувствуете себя виноватым – потому что не смогли ее предотвратить».
Под внешним обликом хорошо воспитанного подростка прятались неподвижность и скованность покойника, зомби. Чтобы освободить мальчика от груза вины, помочь преодолеть состояние ступора и не дать ему сойти с ума от горя, потребовалась длительная череда психологических сеансов. Постепенно Солаль смог перенести ответственность за эту потерю на жизненные обстоятельства и неосторожных родителей и возобновить собственное существование.
Психоаналитик, современник Фрейда Шандор Ференци[9], писал: «Человек более не испытывает эмоций; события случаются уже не у него, он идентифицирует себя исключительно с другими людьми, поэтому он рискует развить только лишь собственный интеллект».
Именно так и выглядит случай Сони – мы к ней еще вернемся в разделе про любовные отношения. Соня – молодая женщина-врач, яркая и очаровательная. Она отдает своим пациентам всю любовь и заботу, которых сама недополучила в детстве. Она долгое время жила с токсичной матерью. Мать, по сути, не позволяла ей самостоятельно существовать, жить и думать. На сеансы терапии Соня пришла, разрываясь между своими потребностями и требованиями матери. С одной стороны, она очень быстро все схватывала, с другой же стороны, она думала с такой скоростью, что не успевала ничего почувствовать. Она была как «маленькая ученая дрессированная собачка, всегда готовая поддерживать свою мать» (это определение пришло ей в голову, когда она осознала собственный гнев) и оставаться прозрачной для любых мнений. Она утратила способность воспринимать и честно анализировать реальность, задавать самой себе вопросы о своих собственных чувствах. На самом деле травма разрушила ее изнутри, вызвав серьезные нарушения, и породила проблемы в мыслительной деятельности, в области чувств, нарушила социальные связи и спровоцировала появление псевдоаутистического поведения.
9
Шандор Ференци (венг.