Однако широкие теоретические и терминологические проблемы остаются еще неразрешенными. Решив сосредоточиться на истинно релевантных для психологии вопросах, Фрейд пришел к заключению, что открыть сексуальность заново — это самая важная работа, которую предстоит сделать. И здесь исторический пробел пришлось заполнять с помощью терминологии, неожиданным образом смешивающей древнюю мудрость и современное мышление. Возьмем термин «истерия». Древние греки полагали или, во всяком случае, сформулировали, что у женщин истерия вызывается тем, что матка срывается с места. Якобы она блуждает по телу, сдавливая одно и блокируя другое. Для Фрейда матка, конечно, была генитальной идеей (а не детородным органом), которая, оказавшись отделенной от своей цели, вызывает блокировку подачи либидо к гениталиям (фригидность). Этот приток либидо мог быть направлен на какую-нибудь символическую ассоциацию с детскими зонами и модусами. В подобных случаях рвотные позывы, возможно, становятся защитным извержением наверху, предотвращающим взрыв подавленного полового желания внизу. Чтобы выразить, как либидинизация (поток либидо), отведенная от гениталий, проявляется в другом месте, Фрейд воспользовался языком современной ему термодинамики — терминами сохранения и преобразования энергии. В результате многие положения, имевшие статус рабочей гипотезы, становились незыблемыми истинами, на подтверждение которых с помощью наблюдения или эксперимента, казалось, не стоило даже тратить силы и время.
Великие новаторы всегда говорят на языке аналогий и притч своей эпохи. Фрейду тоже пришлось проявить мужество, чтобы широко применять в работе собственную, как он сам ее называл, «мифологию». Настоящий инсайт переживет свою первую, неуклюжую формулировку. По-моему, отношение Фрейда к либидо до некоторой степени сходно с трактовкой темы бури Джорджем Стюартом. Стюарт делает главный природный катаклизм центральным героем своей повести. Он описывает жизненный цикл и индивидуальность природного события. И это выглядит так, как если бы мир и населяющие его люди существовали только ради торжества бури, которая обогащает наше восприятие необычных событий вокруг и внутри нас. Аналогично, ранний психоанализ описывает человеческую мотивацию таким образом, как если бы либидо было первичной субстанцией, а отдельные эго — всего лишь защитными буферами и уязвимыми прослойками между этой субстанцией и неясным окружающим «внешним миром» произвольных и враждебных социальных условностей.
Но здесь врач идет дальше писателя, ибо учится исследовать и укрощать клиническими средствами те бури, которые сначала идентифицировал и описал. Обрисовав жизнь либидо, Фрейд увеличил наши теоретические познания и терапевтическую эффективность относительно всех ухудшений индивидуальной и групповой жизни, происходящих от неправильного обращения с чувственностью. Ему было ясно, да и нам, имеющим дело с новыми областями души (эго), другими типами пациентов (детьми, психотиками) и новыми приложениями психоанализа (общество), становится все яснее, что мы должны отыскать должное место теории либидо во всей полноте человеческой жизни. И хотя мы должны продолжать изучать жизненные циклы индивидуумов, описывая возможные превратности их либидо, мы не должны навязывать живым людям роли марионеток мифического Эроса. Это плохо и для терапии, и для теории.
Исследователь Фрейд, в свою очередь, пошел дальше врача Фрейда. Он не только объяснял и излечивал патологию. Обладая профессиональной подготовкой в области эволюционной физиологии, Фрейд показал, что сексуальность развивается стадиально; рост сексуальности он прочно связал со всем эпигенетическим развитием.
Когда Фрейд приступил к изучению проблемы пола, он обнаружил, что как популярная, так и научная сексология, по-видимому, считала секс новой реальностью, которая с наступлением половой зрелости внезапно входит в жизнь в результате недавно начавшихся физиологических изменений. Сексология тогда находилась на уровне развития средневековой эмбриологии, когда в ходу было понятие гомункулуса — микроскопического, но полностью сформировавшегося человечка. Считалось, что он живет в семени мужчины, а потом попадает в матку женщины, увеличивается в размерах и выходит в мир. Современная эмбриология предполагает эпигенетическое развитие — постепенный рост органов эмбриона. Думаю, что фрейдистские законы психосексуального развития в раннем детстве можно лучше всего понять благодаря аналогии с физиологическим развитием in utero[3].