В доме есть маленькая ванная комната с холодной водой, но без ванны, и еще меньших размеров кухонька, расположенная сразу же за гостиной, а за ней узкая деревянная лестница, ведущая в спальню Зигрид. В большом запущенном саду в одном углу растут два огромных дерева, а в другом стоит глинобитная печка. Сейчас Донбахадур печет в ней изумительно вкусный хлеб — его вклад в превосходную организацию жизни дома. За высокой трехметровой стеной, окружающей сад, тянется извилистая, ухабистая и пыльная дорога, которая является одной из основных дорог между Катманду и Патаном. В это время года над садом висит облако желтой удушливой пыли, сквозь которое виднеются крыши автобусов. Медленно кренясь, проплывают они мимо, словно корабли в бурном море.
Сегодня ночью с благословения Зигрид Пучхре и я вместе свернемся калачиком на тибетском ковре. Не так уж часто встречается хозяйка, которая не приходит в ужас, узнав, что гость собирается лечь спать на полу.
Какой очаровательный город этот Катманду! С каждым днем он мне все больше нравится, хотя прежде казался лишь промежуточным пунктом на пути в Покхару. Я ожидала, что в долине Катманду все будет так же, как и в Индии, но оказалось, что я ошиблась. Конечно, общего много: пыль, духота, мухи, священные коровы посреди улицы и бездомные собаки в канавах. Многие женщины здесь также одеты или в сари, или в шальвары с длинными рубашками до колен. Большинство мужчин продолжают носить традиционную одежду — свободные в поясе брюки типа галифе, длинные рубахи навыпуск и кители с воротом-стойкой, расширяющиеся над коленями, изящные маленькие шапочки. Обычно на Востоке первыми перестают носить национальное платье именно мужчины.
Я думала, что долина Катманду уже испорчена как туристами, так и суетой вокруг них, но, несмотря на то, что теперь «все» приезжают сюда, так же как «весь Лондон» покидает город летом, было бы нелепо назвать нынешний Катманду туристским центром. Конечно, город менее «экзотичен и романтичен», чем его расписывают. Здесь почти столько же бензоколонок, сколько храмов, и то тут, то там вырастают новые уродливые здания. Меня пленяет веселое дружелюбие и атмосфера безалаберности, которая проявляется во многих эпизодах. Когда я переехала из гостиницы в похожее на лабиринт молодежное общежитие в Джавалкхеле, разместившееся в одном из усеявших долину безвкусных дворцов, ранее принадлежавших семейству Рана, я обнаружила множество кранов с надписью «холодная и горячая вода» и весьма впечатляющие европейские сливные бачки в общественных уборных, но за водой надо ходить к ближайшему колодцу. В городе существует капризная в работе телефонная сеть, построенная несколько лет назад американцами. Казалось, она должна облегчить деятельность местной администрации, но это нововведение внесло немалый вклад в организационные неполадки. Телефоны работают поочередно то в одном, то в другом районе города, а постоянные аварии и помехи создают значительно больше напряжения, чем отсутствие телефонной связи. Сюда же можно отнести все, что связано с электричеством. Взять хотя бы выключатели, которые хитроумно смонтированы в самых неожиданных местах — на полу, у потолка или за ставнями. Если они и срабатывают, то только после длительных и весьма опасных манипуляций. В связи с тем, что осветительная система работает спазматически, у жителей всегда наготове запас свечей. Сегодня вечером я обратила внимание на то, что пышно обставленная конференция Комитета тибетских беженцев, которая состоялась в гостинице «Ройял», освещалась двумя свечами.
С 1951 года, с того момента, как Непал был открыт для иностранцев[16], гостиница «Ронял» в Катманду стала центром «светской жизни». Официально это — гостиница «люкс», совсем не соответствующая тому «классу», к которому принадлежу я. Вскоре я поняла, что в Непале даже гостиницы «люкс» лишены единообразия, и в действительности «Ройял» так же резко индивидуален, как и все другие местные явления. Это объясняется отчасти как нелепым великолепием самого здания (еще один бывший дворец Рана), так и внутренней его отделкой в стиле Гранд Опера. Все сливается в одно столь помпезное неуместное целое, что немедленно подпадаешь под его очарование и прощаешь излишества.
16
Свержение в 1951 г. режима наследственных «премьер-министров» Рана и установление конституционной монархии повлекли за собой и «открытие» страны для внешнего мира. До 1951 г. — в интересах Рана и английских колониальных властей Британской Индии — доступ иностранцам в Непал был практически закрыт.