– С чего бы ей было так думать? Хекла же была в школе, верно? И обычно приходила домой из школьного бассейна в три, – пожал плечами Сайвар. Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки за головой. – Весной мы всё это уже обсуждали. Хекла не в курсе, зачем Марианна пыталась до неё дозвониться, и у нас нет никаких данных по поводу того, что ей могло понадобиться в Акранесе и почему автомобиль оказался в Бифрёсте.
– Я понимаю, – вздохнула Эльма. – Но теперь нам придётся это выяснить.
Некоторое время в помещении стояла тишина. Её нарушил Хёрдюр, постучав ручкой по столу:
– Нам не остаётся ничего иного, как возобновить расследование – опять провести допросы и изучить вещдоки. В общем, рассмотреть всё заново, но уже под иным углом. Наверняка существует что-то, что мы упустили из вида изначально.
– Однако, учитывая недостаток улик, есть ли вероятность, что это дело рук кого-то, с кем Марианна не была знакома и не состояла ни в каких отношениях? – Эльма знала, что такие случаи самые трудные для расследования: никакой видимой причины, убийство по стечению обстоятельств – просто не тот человек оказался не в том месте.
– Вероятность-то есть, – кивнул Сайвар. – Но такое большая редкость.
В Исландии убийства редко происходили по воле случая – обычно всегда существовала какая-то причина, какой бы незначительной она ни казалась, будь это хоть ссора в баре или тёрки с соседями.
Эльма посмотрела в окно, за которым проходили кутающиеся в утеплённые куртки люди. Они шли, втянув голову в плечи и пряча лицо от порывов ветра.
– Машину бросили недалеко от автобусной остановки в Бифрёсте, так что тот, кто её там оставил, предварительно избавившись от трупа, вполне мог сесть на следующий проходящий автобус, – сказала Эльма.
– Да, и если бы не минуло уже семь месяцев, ещё оставался бы шанс, что водитель кого-нибудь вспомнит, – Сайвар устало потёр себе лоб.
– Последними Марианну видели её коллеги, так? – продолжила Эльма.
– Так, и мы их тогда опросили, но у них ничего не вызывало подозрений.
– А человека, с которым у неё было назначено свидание, значит, зовут Хафтор, – вспомнила Эльма.
– По его словам, они так и не встретились, – кивнул Хёрдюр. – Он ей звонил несколько раз, но она не ответила. Его звонки зафиксированы в распечатке.
– А алиби у него было? – перечитывая материалы дела перед их совещанием, Эльма лишний раз удостоверилась, что многие факты звучат неубедительно.
Сайвар снова пожал плечами:
– Да нет. Живёт он один. Поскольку Марианна не отвечала, он якобы расслаблялся дома, а потом сходил на какую-то тусовку.
– Ясно. Значит, нам придётся ещё раз его проверить, – сказал Хёрдюр. – А что с отцом?
– С отцом?
– Я имею в виду отца Хеклы.
– О нём никаких данных. Я так понимаю, даже неизвестно, кто он.
Весной Эльма пыталась это выяснить, но безрезультатно. Кто отец Хеклы, не знал никто, включая её саму. У неё даже не отчество, а матчество: Мариённюдоттир[7].
– Вероятно, имеет смысл прояснить это, – сказал Хёрдюр. – Что ещё? Кто ещё может быть причастен?
– Это, в общем-то, и всё, – ответил Сайвар. – Я имею в виду, что мы поговорили со знакомыми Марианны, с её коллегами, со всеми, кто с ней общался на повседневной основе. Проверили записи телефонных разговоров и посты в соцсетях, но никаких указаний на то, что могло произойти, не нашли. Исчезновению Марианны её подруги не особо удивились, уже не говоря о её дочери. Во время бесед с её окружением мы не заметили и намёка на то, чтобы кто-то желал ей зла.
– Наличие у Марианны проблем с психикой подтвердили только её приятельницы и дочь? – поинтересовался Хёрдюр.
– В документах есть врачебное свидетельство о том, что Марианна принимала антидепрессанты, – пояснила Эльма. – Ну и разумеется, Хекла с трёхлетнего возраста находилась под наблюдением Комитета защиты детей. Тогда же появилась и патронатная семья – я имею в виду Сайюнн и Фаннара.
– Ну, значит, нам придётся переговорить со всеми ними опять, – повторил Хёрдюр и захлопнул лежащую перед ним папку.
– И с чего же нам начать?
В совещательной комнате снова ненадолго повисла тишина. Эльме это дело представлялось каким-то набором разрозненных фактов, и она ума не могла приложить, за что браться в первую очередь. Самым логичным было, конечно, сперва переговорить с ближайшим окружением Марианны и поинтересоваться, не появились ли на сегодняшний день какие-то новые подробности. Но с кого же начать? С Хеклы? С подруг или коллег?
– С Боргарнеса, – предложил Сайвар.
7
У большинства исландцев вместо привычной нам фамилии есть только патроним, соответствующий нашему отчеству. Мариённюдоттир означает «дочь Марианны, Марианновна».