55. Вслед за ними туда, где находился его отец, пришел Лотарь; император сидел в своей палатке, которая была установлена в широком поле на возвышении, где его могло видеть все войско[215], а рядом с ним стояли его верные сыновья. Лотарь пришел туда и бросился к стопам отца, а за ним и его тесть, трусливый Хуг. Затем Матфрид и все остальные, которые были главными виновниками того злодеяния, после того как поднялись с земли, признали, что они тяжко провинились. После этого Лотарь поклялся отцу в верности, что он будет послушен всем его повелениям и что он отправится в Италию, останется там и не покинет ее без повеления отца. Затем поклялись и остальные. И благочестивейший князь даровал им прощение, (при условии) если они сохранят эту клятву. Он позволил им владеть отцовским наследством и всем, что они имели, за исключением того, что он собственноручно передал им[216]. Там они разделились, и Лотарь отправился в Италию со своими недостойнейшими единомышленниками, и Матфрид, главный зачинщик всех тех злодеяний, вскоре умер, а также и некоторые другие. Те же, которые выжили, были поражены лихорадкой[217].
56. Император же отправился оттуда и пришел во дворец Теодонис, где провел всю зиму. После Рождества Господня на другой год[218] он держал большое собрание народов, и туда пришел к нему презреннейший крестьянин Эбо, которого епископы не осмелились окончательно сместить, поскольку опасались, что он мог бы их выдать. Поэтому они советовали ему объявить, что он не считает себя способным далее исполнять свои духовные обязанности[219]; так он и сделал это и был свободно отпущен. Однако это следует полностью исправить, поскольку лучше было бы осуществить по отношению к нему справедливый приговор святых отцов, нежели показывать под покровом религии ложное благочестие.
57. На следующий год император отправился в Лугдунум[220], куда к нему пришли его сыновья Пипин и тот, что носил одно с ним имя, который поныне подобен упомянутым сыновьям, что были младшими по рождению[221]. Там император оставался со своими сыновьями до тех пор, пока послы, которые отправились в Италию к Лотарю, не возвратились к нему. Тогда император вернулся в свою резиденцию в Аахен: Пипин вернулся в Аквитанию, а Людовик отправился в Австрию.
58. В том же году в пути скончался Беренгарий, верный и мудрый герцог, которого император вместе со своими сыновьями долгое время оплакивал. Это есть 22 год царствования государя Людовика, благочестивейшего императора, да сохранит его надолго счастливым и защитит в этом мире Тот, кого прославляют во все века, и после завершения этого времени (в жизни будущей) да приведет Он его в сообщество всех своих святых. Аминь.
На 23 год своего царствования в месяце мае император имел беседу со своими верными в королевском поместье Теодонис. И туда прибыли из Италии послы Лотаря, аббат Вала, неверный Рихард и верный Эбархард[222] с некоторыми другими, которые сообщили, что он охотно пришел бы к отцу, если бы мог (это сделать) мирно. Тогда некоторые епископы и другие знатные клятвенно заверили его (в этом, и тот обещал прийти), если его не задержит болезнь. Тогда государь император объявил, что в городе Вормация он будет держать всеобщий совет, и повелел, чтобы Лотарь пришел туда в середине сентября. И когда в установленный день император с великим множеством (людей) прибыл в Вормацию, а также и его сыновья Пипин и Людовик со своим войском, снова появились послы Лотаря и сообщили, что Лотарь между тем обременен тяжелой лихорадкой и не в состоянии прийти. В том же году умер упомянутый Вала и некоторые другие неверные. В том же году Хетти[223], блаженный архиепископ Треверенса, ведомый Божьим повелением, перенес мощи святого Кастора из Карадона[224], места, где они покоились раньше, в место, которое зовется Конфлюентес[225], где Мозела[226] впадает в Рейн, в монастырь, который упомянутый епископ сам возвел от основания, как повелел ему в видении святой Матерн[227], третий архиепископ Треверенса. И в праздник святого Мартина[228] святые мощи с великим почетом прибыли в Конфлюентес; и на следующий день в воскресенье упомянутый понтифик освятил ту церковь в честь святого Кастора и всех святых исповедников. И после освящения он принял святое тело и с почтением поместил его в церкви, как то и подобало. Восемь дней спустя после освящения, за 14 дней до декабрьских календ[229], в воскресенье, пришел государь император с супругой и детьми и после торжественной мессы передал великие дары в золоте и серебре и оставался там два дня и две ночи; и упомянутый понтифик почтил его вместе с супругой и детьми и всем его домом бесчисленными дарами. Государь император возвратился в свою резиденцию в Аахен и оставался там всю зиму.
215
Для сознания раннесредневекового человека еще в значительной степени остается характерным конкретно-чувственное восприятие мира. Непосредственная телесная близость к императору, возможность видеть его, находиться в его ближайшем окружении, в его сакральной ауре, видимо, устанавливали особенно тесные личностные связи между ним и его вассалами. Кроме того, это также может служить примером характерной публичности всякого значительного политического действия.
216
Полная зависимость королей от аристократии в раннем Средневековье приводила к тому, что даже у мятежных магнатов земли не конфисковывались окончательно. Не желая отталкивать от себя могущественные кланы, короли, как правило, через некоторое время возвращали их обратно или жаловали монастырям и церквям, основанным кланом, к которому принадлежал осужденный
217
Эпидемия унесла жизни многих представителей виднейших аристократических кланов. Современник писал, что с их уходом “знать Франкии осиротела и обессилела, словно ей подрезали жилы, и ее мудрость сошла с ними в могилу” (