На знатное происхождение Тегана указывает также его интерес к генеалогиям своих героев, прежде всего представителей правящего дома (1, 2, 4, 26, 28). Можно сказать, что социальное мышление Тегана в целом генеалогично. Атрибуция человека в системе родственных связей для него такая же непременная характеристика, как имя или занимаемая должность.
Дату рождения Тегана предположительно относят к 90-м годам VIII века[260]. При трирском архиепископе Хетти (814—847) он получил должность хорепископа. После 842 г. одновременно занимал должность пропста в боннских церквях св. Кассия и св. Флоренция, относящихся к соседнему кельнскому архиепископству[261]. Можно думать, что Валафрид, написавший предисловие к его труду, не преувеличивал, говоря о том, сколь ревностно Теган заботился о душах своей паствы (Praef.).
В знак дружеского расположения некоему знатному сеньору по имени Гатто Теган послал сочинение Алкуина о Св. Троице с комментариями[262]. Кем был этот Гатто, определенно сказать трудно[263].
В 20-х годах IX века Теган довольно тесно общался с Валафридом Страбом и аббатом Рейхенау. В 825 г. он получил от них стихотворения, прославляющие его знания и мудрость[264]. В 844 г., уже будучи пропстом, Теган перевез в монастырь Мюнстерайфель мощи св. Хризанта и Дарии, переданные прюмским аббатом Марквардом[265].
В некрологе трирского аббатства св. Максимина содержится упоминание о том, что Теган скончался 20 марта[266].
Год его смерти точно неизвестен. Однако это произошло не ранее 848 г.[267].
Сочинение Тегана, напротив, датировать довольно просто. Автор сообщает об эпидемии чумы, вспыхнувшей в войске Лотаря осенью 836 г. (55). Однако еще не знает не только о мятеже Людовика Баварского против отца в 838 г., но и о смерти лоршского аббата Адалунга, случившейся 24 августа 837 г. (30, 42). Между тем о смерти других людей, не только врагов, но и друзей императора, например герцога Беренгария (58), Теган упоминает. Следовательно, свой труд он написал между осенью 836 и летом 837 г., самое позднее зимой 837/838 г.[268] Несмотря на быстроту, даже поспешность его создания, сочинение производит впечатление целостности в концептуальном плане и законченности по форме изложения. Между тем для сбора материала у Тегана было совсем немного времени, ведь замысел стал созревать у него, по всей видимости, лишь после восстановления императора Людовика на троне и повторной коронации в Меце в 835 г. Побудительным толчком к этому стали события 833 г., образующие смысловое ядро произведения. Пожалуй, стоит согласиться с мнением Э. Тремпа, что катастрофа на Поле лжи произвела на Тегана шоковое впечатление и подтолкнула к интенсивной рефлексии[269]. Однако он взялся за перо, уже зная, что для его героя все закончилось благополучно.
Достаточно сложную проблему представляет вопрос об источниковой базе Gesta Hludowici. Теган не историк, он не пишет хронику очередного царствования, скрупулезно собирая материал. Не пишет он и биографию, также предполагавшую действие героя в строго определенном информационном поле. Трирский хорепископ излагает свое глубоко личное понимание проблемы, формирует некий концепт, лишь отталкиваясь от реальности. Он не пользуется поэтому официальной анналистикой: сообщения о большинстве событий, встречающихся у Тегана, в Анналах королевства франков, например, значительно более обстоятельны.
Уже в первой главе автор упоминает некие “многочисленные истории и рассказы отцов”, из которых он черпает информацию. Кто были эти вольные или невольные информаторы Тегана, остается только догадываться. Очевидно, это были люди, с которыми он общался довольно тесно либо в силу личных симпатий, либо по роду своей деятельности. Среди таковых вполне могли оказаться аббат Лорша Адалунг, аббат Прюма Марквард, аббат Вайсенбурга Гримальд, а также граф Лангау Гебхард[270]. Пренебрежение Тегана к письменным текстам, очевидное из-за отсутствия явных параллелей в современных ему произведениях, отмечается практически всеми[271]. Однако некоторые предположения о том, из каких сочинений Теган мог черпать сведения, все же высказывались. Так, Б. Симсон полагал, что при составлении генеалогического древа Арнульфингов он опирался на “Деяния мецских епископов” Павла Диакона или “Генеалогию дома Каролингов”[272]. Это предположение вызывает сомнения прежде всего потому, что каролингская генеалогия по мужской линии в обоих случаях возводится к легендарным троянским героям[273]. Теган же, напротив, нигде об этом не упоминает. Да и текстуальные различия слишком очевидны[274]. Некоторое их сходство, скорее формальное, объясняется, по-видимому, тем, что все они восходят к одному образцу — традиционной библейской модели. Гораздо большее число исследователей полагало, что образчиком для 19-й главы послужила знаменитая Vita Karoli Эйнхарда[275]. Однако, несмотря на значительное сходство двух сообщений, последнее также представляется маловероятным. Скорее следует предположить, что Эйнхард и Теган черпали сведения из одного источника — расхожих представлений о короле, его внешности, физических, нравственных и интеллектуальных достоинствах, о чем еще будет сказано ниже. Но даже если Теган и заимствовал материал у автора “Жизнеописания Карла”, то все же очень существенно переработал его.
260
261
Первое упоминание об этом относится к 3 января 842 г. См.: Aeltere Urkunden bis 1100, 78 № 65. Publikationen der Gesellschaftfuer Rheinische Geschichtskunde, 57. Bonn, 1972. В историографии, правда, существуют сомнения относительно того, насколько правомерно идентифицировать пропста боннского монастыря с автором “Деяний императора Людовика”. См., напр.:
263
Б. Симсон высказал предположение, что это некий восточно-франкский граф, но возможно, епископ или аббат. В последнем случае речь может идти о епископе Базеля и аббате Рейхенау Гатто, умершем в 836 г. Ср.:
268
На сегодняшний день эта точка зрения общепризнана. Ср.:
273
Domus carolingicae genealogia, 3. MGH. SS. T. 2. P. 310—312; Pauli Warnefridi liber de episcopis Mettensibus. MGH. SS. T. 2.P. 264-265.
274
Ср.: Pauli Warnefr. lib.: Anschisus genuit Pippinum, quo nihilumquam potuit esse audatius, Pippinus genuit Karolum, virisomnino fortissimis conferendum, qui inter cetera et magna bellaquae gessit, ita praecipue Sarracenos detrivit, ut usque hodie gensilla truculenta et perfidia Francorum arma formidet. Hie itaquegenuit Pippinum, sapientia nihilominus et fortitudine satis clarum...Huius item filius magnus rex Karolus extitit, qui Francorum regnum, sicut numquam ante fuerat, dilatavit. (MGH. SS. T. 2. P. 265).
Domus carol, genealog.: Arnulfus genuit Flodulfum, Walchisum et Anschisum, fratres eius. Walchisus qouque genuit Wandregisilum confessorem Domini. Flodulfus genuit Martinum, quem interfuit Ebroinus Ercriaco palatio. Anschisus dux genuit Pippinum seniorem et ducem. Pippinus senior et dux genuit Karolum seniorem et ducem. Iterum Karolus senior et dux genuit Pippinum, quem Stephanus papa consecravit et benedixit in regem. Pippinus rex genuit domnum Karolum gloriosum caesarem quem Leo Romanus pontifex consecravit et unxit ad imperatorem in aecclesia beati Petri apostoli die natalis domini Iesu Christi. Karolus imperator genuit Hludowicum piissimum augustum. (MGH. SS. T. 2. P. 309).
275