— Хорошо… Договорились.
— Вот и ладненько, — довольная начальница, не ожидая подвоха, снова ушла по своим делам.
Через сорок минут. Подобно весеннему грому в танцевальном зале зазвучала, старая, буквально затертая до дыр присутствующими, что сидели на банкете, музыкальная композиция… "старушки" Уитни Хьюстон с песней "I Will Always Love You" из популярнейшего и много раз просмотренного кинофильма "Телохранитель".[4] От громкого припева несчастной, убитой любовными переживаниями темнокожей американки окончательно перегорела и полностью потухла допотопная цветомузыка. Зал погрузился в кромешную тьму.
Спустя 4 минуты 38 секунд на следующей не менее известной ретро песне другой любимой исполнительницы праздничного застолья Кайли Миноуг "Can't Get You Out Of My Head"[5] вздрогнул, а затем в полную силу засветился первый светодиодный LED стробоскоп. Одновременно в зал начали заглядывать любопытные. Песня зазывала и звучала настолько чисто, что могло показаться, будто популярная поп-дива, бросив все дела в своей далекой Австралии, примчалась на юбилей дома культуры и даёт выступление прямо на сцене танцевального зала. Наверное, многие так и подумали, потому, что после окончания её песни зал был заполнен уже наполовину.
Ну, а когда через 8 минут 35 секунд вместе с работой музыкального проектора "вживую" зазвучали дуэтом Уитни Хьюстон с Энрике Иглесисам, в известной всем композиции "Could I Have This Kiss Forever",[6] в помещении уже было не протолкнуться от желающих попасть в иной мир — в мир, где звучала музыка и "сияли звезды".
Завершить разгоночный блок перед началом танцевальной программы, Максим решил песней "In tango" итальянской исполнительницы Ингрид Альберини.
— Мелодия песни бодренько настроит всех на позитив, — убедительно произнес про себя ди-джей. — Там есть красивые проигрыши аккордеона, которые напоминают звуки гармони. (Такого милого, для всех подвыпивших гостей, юбилейного вечера). Заодно даст возможность народу окончательно отойти от фуршета и настроиться на танцевальную программу.
В динамиках зазвучало начало композиции.[7] Победительница регионального конкурса "Голос Сан-Ремо" 1994 года споро подкрасила губы, сладко улыбнулась и под звуки аккордеона затянула первые слова своего хита… А затем страстно (По крайней мере в клипе) бросилась танцевать.
Народ радостно зашумел и захлопал в ладоши.
— Надо же, угадал! — подумал Макс.
Однако радость гостей была по другому поводу… На сцену, с деловым видом поднялся рыжий музыкант в пестрой рубашке, жёлтых штиблетах и с аккордеоном на плече. Он по-хозяйски поставил стул прямо посередине сцены. Сел. Артист улыбнулся залу широкой, задорной улыбкой. Довольный склонился к инструменту, пальцы его были напряжены, лицо сосредоточенно. Весь вид исполнителя показывал, что сейчас он даст "жару" и инструмент запоет человеческим голосом… (Как говорят, у нас в простонародье — пусть плачет "Тальянка" пока беспечно танцует итальянка).
Мастер не спеша развел меха — сдвинул. Его гибкие пальцы стремительно прошлись от самого низа до самого верха, а затем быстро заскользили по белому глянцу ладов, по голубоватым перламутровым пуговкам басов. Творец профессионально начал подбирать аккорды под звучащую песню.
— Не понял? — ди-джей подошел к краю сцены, где стояла Алёна. — Что сие событие значит? — Он задорно махнул головой в сторону гармониста. — Усиление программы? Вместо подтанцовки — будет подигровка? У меня, нет такого в программе!
— А, не волнуйся, — Алена беспечно махнула рукой. — На всякий случай! Вдруг гости попросят танцы под живой звук. Должен же он настроить инструмент. — Начальница произнесла непонятную фразу и отошла в сторону.
— Ну, ладно, как скажете! — звукооператор недоумевая, пожал плечами. — Живой, так живой!
В этот вечер итальянская певица была в ударе. Звуки её голоса доходили "до самых до окраин" чердачного помещения, разгоняя задремавших голубей. А парень с гармонью спокойно, не торопясь пытался подыграть на фоне её громыхающей фонограммы.
Гармонист после второго куплета наконец-то убрал взгляд от клавиш. Поднял голову, выпрямился, разудало встряхнул рыжим чубом на крупной голове, посмотрел в народ. И разобравшись во всём, так рванул меха, будто хотел надвое разорвать гармошку.
Громкость сабвуфера снизилась на шестьдесят процентов. Голос Ин-Грид стал звучать чуть тише и четче. И только гармонь звонко и напевно пела со сцены, рассыпая над залом тонкие, прозрачные переборы, трепетом волнуя сердца танцоров…
— Супер! — с восхищением, отметил про себя пришелец и понизил ещё на двадцать процентов звучание колонок.