— Мы едем к маме, — отвечаю я, несмотря на то, что мама умерла.
— Да ладно, Холли. К кому мы… — Бен неожиданно смолкает и недоверчиво таращится на меня. — О нет. Только не этот Как-Его-Там.
На самом деле мы едем именно к Как-Его-Там, известному под именем Джошуа Питер, звезде шоу «Ушедшие», где известный медиум общается с людьми, которые ушли от нас в иной, лучший мир, а теперь снова хотят поговорить со своими близкими, оставшимися на земле.
— Ты серьезно? — недоверчиво тянет Бен. — Ты потащила меня за двести с лишним километров только ради того, чтобы я любовался на пляски этого мошенника, который притворяется, будто разговаривает с мертвыми? Ты же врач, Холли!
— И что?
— А то, что ты должна знать о таких понятиях, как логика и научный подход!
Я тут же выдала ему информацию о том, что медицинское образование способно изменить в структуре психики очень немногое. А кроме того, по моему скромному мнению, Бену, который учится в семинарии и верит в непорочное зачатие девственницы, чей сын потом творил чудеса, не стоит столь рьяно отрицать все паранормальные явления. Джошуа Питер, по крайней мере, никого не воскрешал.
— Тебе стоило бы чаще выходить из дому, — говорит Бен. — И найти себе парня.
Последняя фраза уязвляет настолько сильно, что я на какое-то время умолкаю. Окатив нас водой, мимо проносится внедорожник, и я, выровняв машину, холодно отмечаю про себя, что могу завести парня, если действительно этого захочу.
При этом я думаю о Мэттью Холемби, хирурге-стажере, который проходит свой третий год практики в Медицинском центре Сент Кэтрин — госпитале, где работаю и я. С июля месяца, когда Мэттью только перевелся в наш госпиталь, он несколько раз приглашал меня на различные мероприятия. Забавно, что я подумала именно о нем, ведь, в сущности, мне ничего не известно об этом парне, кроме того, что он высокий, худой и носит затемненные очки с толстыми стеклами. Еще я знаю, что до этого Мэттью практиковался в Лондоне. А тот факт, что я ни разу не согласилась на свидание с ним, казалось, ничуть не мешал ему приглашать меня снова и снова.
— Ну и почему же ты не хочешь? — спрашивает Бен.
— Чего я не хочу?
— Завести себе парня.
— Нужно найти правильного человека, — отвечаю я, чувствуя себя чрезвычайно чопорной — такой, как наша бабушка Ева, которая время от времени читает моему брату нотации на тему «сожительства» с его подружкой.
Я до сих пор не понимаю, как мой брат-близнец, обычно такой стеснительный, умудрился закрутить столь ураганный роман. Они познакомились восемь месяцев назад в Нью-Йорке, когда Бен все еще верил, что сможет стать кинорежиссером, а Алисия вела утреннюю программу. В июне — со дня смерти мамы прошло восемь недель — они вместе переехали в Питтсбург, чтобы Бен смог начать занятия в семинарии. По словам Алисии, призвание моего брата прекрасно совпало с ее новой работой в качестве репортера Четвертого канала новостей («Алисия Акстелл! Горячие новости для вас!»). Однако это никак не объясняет того факта, что они вместе купили гарнитур для столовой и новый диван. «Расслабься. Это просто IKEA[2]», — сказал тогда Бен. Мне сложно представить себе, каково это — делить свое личное пространство с кем-то еще, как жить и, тем более, покупать мебель вместе с другим человеком, какой бы дешевой и удобной эта мебель ни была.
— Ну и как ты сможешь узнать, кто правильный, а кто нет, если боишься рискнуть? — не унимается Бен.
После небольшой паузы я спрашиваю его:
— Что ты думаешь о Мэттью?
— О ком?
— О докторе Холемби. О том парне, который спас тебе жизнь.
Я лишь немного преувеличиваю. В начале июля Бен очутился в реанимации в Сент Кэтрин с резкими болями в правой нижней части брюшной полости. Мэттью Холемби был в ту ночь помощником-стажером дежурного хирурга и ассистировал при удалении Бену аппендикса.
— А, ты о нем. Тот парень в очках с толстыми стеклами… Он показался мне довольно умным, — отвечает Бен и, немного помедлив, добавляет: — И компетентным.
— Я имела в виду личные качества, — говорю я, прекрасно понимая, что ректальное исследование с помощью лапароскопа — не самая лучшая ситуация для оценки личных качеств доктора.
— Он неплохой человек, Холли. Из тех парней, которых в средней школе бьют и засовывают в мусорные баки, а в итоге он смеется последним, поскольку теперь этот Мэттью хирург.
— Лор, — уточняю я и тут же поясняю, поскольку Бен выглядит сбитым с толку: — Он обязан пройти обязательный год практики в общей хирургии, но со временем собирается стать хирургом ухо-горло-нос. Это абсолютно другая специализация. — Говоря это, я имею в виду, что Мэттью отличается — в лучшую сторону, конечно, — от среднестатистической массы хирургов. Или этот парень лучше, потому что он англичанин? Я не знаю.