И затем, здесь происходят чудеса: по крайней мере, один раз в день каждый говорит о Вас. Ваш друг Шушу [64] сочинила фантазию на темы «Петрушки», заставившую бы и тигров зарычать… Я пригрозил ей пытками-, но она продолжает работу, утверждая, что Вы «найдете фантазию прекрасной». Таким образом, можете ли Вы предположить, что мы не думаем о Вас?
Наше проигрывание на рояле «Весны священной» в доме Лалуа [65] всегда свежо в моей памяти. Оно преследует меня как прекрасный кошмар, и я тщетно пытаюсь воскресить полученное впечатление ужаса.
Вот почему я жду спектакля как ребенок-лакомка, нетерпеливо ожидающий обещанных сластей.
Как только у меня будет хороший экземпляр корректуры «Игр», я пришлю ее Вам… Мне очень хотелось бы иметь Ваш отзыв об этой шалости для трех персонажей: когда я говорил об_ «Играх», Вы были удивлены, что я выбрал это название, которому предпочитали название «Парк». Поверьте, «Игры» лучше, во-первых, потому, что это название более подходящее, а также потому, что оно лучше отражает «ужасы», происходящие между этими тремя персонажами. [66]
Когда Вы приедете в Париж и можно будет, наконец, поиграть хорошую музыку?
Сердечные приветы от нас троих Вам и Вашей жене.
Ваш очень старый друг
Клод Дебюсси Париж. 18 августа 1918 г.
Дорогой старина Стравинский!
Простите меня за запоздание с благодарностью за вещь, посвящение которой мне является бесценным даром. [67] У меня был приступ стоматита.
Это некрасиво и опасно, и, проснувшись утром, можно обнаружить, что вылезает зуб. Можно, конечно, потом нанизать зубы на нитку и сделать ожерелье. Но не слишком ли это слабое утешение?
Музыка «Звездоликого» все же странная. Возможно, это «гармония вечных сфер» Платона (но не спрашивайте, на какой странице его сочинения говорится об этом). И кроме как на Сириусе и Альдебаране я не предвижу возможности исполнения этой кантаты для планет. Что касается нашей более скромной Земли, исполнение этой вещи затерялось бы в бездне.
Надеюсь, Вы уже поправились. Берегите себя, музыка нуждается в Вас. Прошу передать мое почтение Вашей обаятельной матери и наилучшие пожелания Вашей жене.
Ваш верный старый
Клод Дебюсси
Париж. 9 ноября 1913 г.
Дорогой Стравинский!
Когда придерживаешься определенных традиций, удивляешься, почему на твое письмо нет ответа!.. Но ценность музыкального произведения, полученного мною, [68] имеет больше значения, так как оно содержит нечто утверждающее и победоносное. Естественно, что люди, несколько обеспокоенные ростом Вашего мастерства, не преминули распространить весьма противоречивые слухи, и если Вы еще не умерли, то это не их вина. Я никогда не верил слухам — нужно ли говорить об этом? — Нет! Нет надобности также говорить Вам о радости при виде того, что мое имя связано с прекраснейшей вещью, которая с течением времени станет еще прекрасней.
Мне, спускающемуся по другой стороне наклонной плоскости, но сохраняющему, тем не менее, сильную страсть к музыке, доставляет особое удовлетворение сказать Вам, что Вы намного расширили границы дозволенного в царстве звуков.
Простите меня за столь высокопарные выражения, но они в точности выражают мою мысль.
Вы, вероятно, слышали о печальном конце театра Елисейских Полей? В самом деле, грустно, что единственное место, где стали достойно Исполнять музыку, не смогло расцвести. Можно ли узнать у Вас, дорогой друг, что Вы думаете предпринять по этому поводу? Я видел Дягилева на «Борисе Годунове» — единственном спектакле, который там шел, — и он ничего не сказал. Если, не будучи нескромным, Вы можете сообщить мне какие-нибудь новости, не надо колебаться. Приедете ли Вы в Париж в любом случае? «Как много вопросов», — слышу я Ваши слова… Если Вам надоело отвечать…
В эту самую минуту я получил Вашу открытку — я вижу по ней, дорогой друг, что Вы так и не получили моего письма. Это очень прискорбно для меня — Вы, наверно, сердитесь. Может быть, я неправильно написал адрес. И, кроме того, Устилуг находится так далеко отсюда. Я не поеду в Лозанну из-за некоторых сложных обстоятельств, не представляющих для Вас интереса. Это еще одна причина для Вас приехать в Париж — иметь радость увидеться друг с другом.
Знайте, я отправляюсь в Москву первого декабря. Думаю# что Вас не будет там? Верьте мне — из-за этого моя поездка будет нёсколько более мучительной. Я писал Кусевицкому, прося дать некоторые необходимые сведения — он не отвечает.
65
Луи Лалуа, критик, неправильно относит этот факт к весне 1913 г. Что произвело на меня в то время наибольшее впечатление и до сих пор осталось наиболее памятным из нашего проигрывания «Весны» — это блестящая игра Дебюсси на рояле. Недавно, слушая «В белом и черном» (одна из этих пьес посвящена мне), я был озадачен тем, какое направление этот, необычного свойства, пианизм придал мыслям Дебюсси-компо- зитора.
66
® Мы с Дебюсси постоянно общались во время сочинения «Игр», и он часто советовался со мной по вопросам оркестровки. Я все еще считаю «Игры» шедевром оркестровки, хотя полагаю, что часть этой музыки «слишком лалоподобна».
67
Он был явно озадачен ее музыкой, и его предсказание, что эта вещь неисполнима, было близко к истине — она исполнялась всего несколько раз в недавние годы и остается в известном смысле моим самым «ради-1 кальным» и трудным сочинением.