Дигенис Акрит [Византийская эпическая поэма]

[45] 135 И не страшат тебя ничуть, удары не пугают.
Завидев обнаженный меч, не обращайся в бегство,
Не отступай, какая бы опасность ни грозила,
Не бойся за себя — страшись лишь матери проклятья,
И с помощью ее молитв врага ты одолеешь —
140 Ведь не допустит наш господь, чтоб стали мы рабами.
Иди, дитя, приободрись и не страшись нисколько».
К востоку обратясь лицом, они воззвали к богу:
«Не потерпи, о, господи, чтоб мы рабами стали».
И вслед за тем, обняв его, сказали напоследок:
145 «Да будет помощью тебе родителей молитва!»
Вот на породистого сел коня он вороного
И опоясался мечом, копьем вооружился,
Дубинку в сумку положил, и знамением крестным
Со всех сторон он оградил себя перед сраженьем,
150 Затем копя погнал вперед и выехал на поле,
Мечом сначала поиграл, потом копьем искусно,
И начали над юношей смеяться сарацины[46]:
«Глядите, что за молодца поставили сражаться —
Сражаться с тем, кто в Сирии победами прославлен!»
155 Но был там дилебит один, акрит[47] из сарацинов,
И он при виде юноши сказал эмиру тихо:
«Гляди, с каким искусством он пришпоривает лошадь,
Как обращается с мечом и как копьем играет,
А все это — свидетельство уменья и отваги;
160 Смотри же, осторожен будь, как с юношей столкнешься».
И выехал вперед эмир, на скакуне гарцуя,
Отваги преисполненный и страх внушая взорам;
Блистали в солнечных лучах доспехи боевые,
И голубое с золотом копье в руке держал он;
165 Собрались все вокруг тогда, чтобы увидеть битву.
А конь резвился весело, внушая изумленье:
То все четыре он ноги соединял вдруг вместе
И оставался недвижим, как будто бы в ловушке,
То в бег пускался так легко, с такою быстротою,
170 Что он, казалось, по земле летит, а не ступает.
И радость ощутил эмир — с улыбкою веселой
Погнал он сразу же коня и выехал на поле.
Словно клекочущий орел, словно дракон шипящий,.
Как лев рычащий, юношу хотел он уничтожить,
175 Но во мгновенье ока тот врага отважно встретил,
И сшиблись копьями они, и поломались копья,
И ни один из них не мог соперника осилить.
Вступили в рукопашную[48] они, мечи извлекши,
Друг с другом продолжали бой, рубились час за часом,
180 Звучало эхо средь холмов, и грохотали горы,
И кровь сражавшихся лилась и обагряла землю,
И кони были в ярости, а зрители дивились:
Покрылись ранами бойцы, но ни один не дрогнул.
Когда же взорам сарацин явилось это чудо,
185 То перед рвеньем юноши исполнясь восхищенья,
Перед безмерной стойкостью[49], отвагой благородной,
К эмиру обратились все, вскричали в один голос:
«О мире[50] попроси его и прекрати сраженье,
Чтоб зла не причинил тебе ромей отважный этот».
190 И повернул назад эмир, и в бегство обратился,
И пораженье испытал кичащийся чрезмерно —
Ведь никогда не назовешь достоинством кичливость.
Отбросил меч он в сторону, поднявши кверху руки,
И по обычаю своих сложил крест накрест пальцы[51],
195 И обратился к отроку с такими он словами:
«Довольно, славный юноша,— победа за тобою.
Сестру свою теперь бери и всех, кто в плен захвачен».
Покинувши ристалище, пошли они к палатке,
И можно было увидать, как радостные братья,
200 Воздели руки высоко и стали славить бога,
Так говоря: «Господь, лишь ты один хвалы достоин,
Кто уповает на тебя, позора не увидит».
Исполненные радости они обняли брата,
Целуя голову его, целуя его руки,
205 И все[52] с горячею мольбой к эмиру обратились:
«Отдай же нам, эмир, сестру, согласно обещанью,
И сердце наше успокой, охваченное горем».
Тогда ответил им эмир, от них скрывая правду:
«Вручаю вам печать свою — палатки обойдите,
210 Ищите, где желаете, осматривайте лагерь,
И отыскав свою сестру, домой идите с нею».
А те с великой радостью печать эмира взяли
И принялись за поиски, не ведая обмана.
Искали, где могли они, искали безуспешно,
215 Когда ж печали полные пошли назад к эмиру,
То земледельца встретили из сарацинов родом,
И через драгомана стал тот спрашивать у братьев:
«Что ищете вы, юноши, из-за кого скорбите?».
Ответили они ему, слезами заливаясь:
220 «Похитили вы девушку, сестру родную нашу,
Не можем мы найти ее, и жизнь нам стала в тягость».
Тогда, вздыхая, сарацин сказал в ответ искавшим:
«Обрыва вы достигнете, пройдя через ущелье,—
Там перебили мы вчера красавиц благородных,
225 Что отказались нашему желанью покориться».

45

в А 324 ел, и Э 1 сл. слова эти произносит мать братьев.

46

Сарацинами (Σαρακηνοί, saraceni,— этимология неясна; м. б. связано с араб, shark! — восточный) в первые века н. э. греческие и римские авторы называли кочевые племена Сирии и Аравии. В средние века название это было перенесено на всех арабов, а позже — вообще на мусульман.

47

См. выше, прим. к 45. Интересно, что почетное прозвище акрита (см. прим. к 2) дано здесь «сарацину». Здесь можно видеть одно из проявлений расовой терпимости, характерной для поэмы.

48

Вступили в рукопашную... έσω-θεν χείρας Βδντες. Ср. VI, 687 (εσω χει,ρί).

49

... стойкостью ... (в тексте — εκστασιν). Принято толкование Дж. Маврогордато: ενστασιν.

50

О мире. .. здесь в этом значении употреблено αγάπη ср. VI, 277).

51

... сложил крест-накрест пальцы . . . (τους δάκτυλους έσταυρωεν). В А 391, Э 53, говорится, что эмир просто показал палец (Τον δάχτυλον ίΖειξεν), что сопоставляется П. Бернхардом (Eine heute noch in der islamischen Welt gebrauchliche Form des Tauhid in dem Epos von Dijenis Akritas. Actes du X Congres international d' etudes bysantines. Istanbul. 15—21. IX. 1955. Istanbul 1957, p. 260) с употребительным у мусульман поднятием указательного пальца,— символ веры, признание того, что бог един.

52

... И все... букв.: «оба» (αμφότεροι). Такое же употребление этого слова встречается и ниже (II, 244, где также идет речь о братьях; IV, 213 — о Дигенисе и его спутниках; VI, 177 — о трех апелатах).