Посол ответил, что русские и англичане отрицают наличие соглашения, но что переговоры имели место. Одного этого уже оказалось достаточно, чтобы посеять панику. Правление «Стандард ойл» требовало безоговорочного признания прав иностранных собственников в России, отправив государственному департаменту очередной меморандум. Оно настаивало на возвращении иностранным владельцам их бывшего имущества. Особый же повод для тревоги давал слух, что в состоявшихся переговорах Детердинг предлагал учитывать претензии только «первоначальных владельцев», т. е. тех, кто владел собственностью до 1917 г. Представители Рокфеллера не без оснований заподозрили, что Детердинг стремится просто сбросить со счетов «Стандард ойл». Действительно, соглашение о покупке акций Нобеля было подписано лишь в 1920 г. Если бы предложение Детердинга прошло, американская компания осталась бы за бортом. Между тем представители Рокфеллера чувствовали себя вдвойне обиженными. Ведь Нобель был их давним союзником. Поэтому попытка Детердинга исключить Рокфеллера из числа «законных» претендентов на русскую нефть вызвала на Бродвее 26 яростное негодование.
Объединившись с французами и бельгийцами, которых также задевали махинации Детердинга, американцы сорвали возможность соглашения не только на Генуэзской конференции, но и на последовавшей за ней Гаагской конференции. Тем не менее слухи о переговорах с капиталистами разных стран продолжали настойчиво циркулировать. Появлялись сообщения и о том, что «Стандард ойл» не стоит в стороне от этих переговоров. Всякое известие о новых попытках соглашения с Советской Россией вызывало у представителей Рокфеллера, по свидетельству Гибба и Ноултон, «растущую тревогу и раздражение». Вскоре после Генуэзской конференции правление «Стандард ойл» постановило организовать «хорошую сильную статью» в одной из ведущих нью-йоркских газет и серию помещенных в виде рекламных объявлений статей меньшего объема в разных периодических изданиях. Нужно было доказать «абсолютную ненадежность» соглашения с Советами. А на случай сообщений о причастности компании Рокфеллера к подобного рода соглашениям постановили их публично опровергнуть, сопроводив заявлением, что «Стандард ойл» «действует, исходя из священного принципа частной собственности, независимо от того, касается это России или какой-либо другой страны».
Такова была принципиальная основа, на которой выросла и развилась американская политика «непризнания». Более пятнадцати лет Соединенные Штаты отказывались признавать Советскую Россию и не имели с ней дипломатических отношений. Рокфеллер и его компания принадлежали к числу тех, кто определял эту политику. А с другой стороны, как бы это ни казалось парадоксальным, люди «Стандард ойл» иногда выступали за поддержание отношений с Советским Союзом. Обстоятельства меняли американскую позицию, и эволюция взглядов нефтяной компании Рокфеллера на «русский вопрос» была характерна и показательна для эволюции всей американской политики в отношении СССР.
После Генуи и Гааги Детердинг старался уверить американцев, что он и не помышлял о сепаратном мире с большевиками. Напротив, он предложил заключить договор о совместных действиях против Советской России. В июле—сентябре 1922 г. по этому поводу состоялись переговоры и было заключено соглашение о создании «единого фронта». Представители Рокфеллера приняли в них деятельное участие, но старались не брать на себя инициативу. Они опасались, что Детердинг может этим воспользоваться в дальнейших переговорах с Россией, свалив вину на Рокфеллера. «В настоящий момент нам нужно избежать открытой инициативы, — писал один из руководителей „Стандард ойл“, — чтобы за нами не укрепилась репутация вдохновителей оппозиции против России». По тактическим соображениям это было нецелесообразно. Тем более что другая американская компания, Синклера, уже заключила выгодное соглашение с Советским правительством.
К тому же большевики отнюдь не собирались никого зазывать в Россию, а проводили твердую независимую линию. «Если господа капиталисты думают, что можно еще тянуть и чем дальше, тем будет больше уступок, — говорил В. И. Ленин, — повторяю, им нужно сказать: „Довольно, завтра вы не получите ничего“».[6] Наконец, люди Рокфеллера с явной тревогой наблюдали за поведением западноевропейской дипломатии. В 1924 г. наступила полоса признания СССР. Вслед за Англией дипломатические отношения с Советской Россией установили Италия, Франция и другие страны. Что же касается чисто нефтяной сферы, то в ней к этому времени новый тревожный симптом для американцев принесли сделки Детердинга с советскими нефтеторгующими организациями о покупке крупных партий нефти. Опасения руководителей «Стандард ойл» оправдывались. Их конкурент только искал случая, чтобы обойти своих партнеров по «единому фронту».