О безумии Диониса читаем у Платона (legg. II, р. 672): «есть сказание, что Дионис был приведен в умоисступление мачехой, почему и внушил людям из мести исступленные богослужения и пляски, и даровал им к тому же дар вина». Плутарх говорит: «умыслом Геры впав в безумие, обходил он сушу и моря, ища освобождения от страстной доли» [289]. По Юлиану (or. VII, 410),«бог обезумел от Геры; но сняла с него недуг Мать богов». По Аполлодору (III, 5, 1), он был «очищен» от безумия Кибелой. Безумен Дионис искони, по самой природе своей; оттого он — такова логика первобытного мифотворчества — и целитель исступления. То же относится и к оргиастической Кибеле; поэтому схолиаст Пиндара обоим божествам равно приписывает очистительную силу, избавляющую от сумасшествия [290]. Миф об очищении Диониса Кибелой объясняется потребностью привести в какую бы ни было связь два параллельных, родных по глубочайшим своим корням и все же исторически чуждых один другому оргиазма. Мысль о вражде Геры и о дружбе Великой Матери несет на себе отпечаток фиванской религии. Древность фиванского культа Кибелы является из мифа о Ниобе; этот культ влияет и на миф о Семеле [291]; предание о Пенфее, как оно представлено в трагедии Еврипида, все проникнуто отзвуками мало-азийских тимпанов. Для Фив, как и для Фригии, сопрестольницей Диониса является Мать богов
Наконец, Паллада Афина также заключает культовый союз с Дионисом. В Эпидавре мы встречаем Афину Плющевую (Kissaia) [292]. На одной терракоттовой статуэтке шлем богини увит плющом [293]. Вследствие отношений Элевсина к Афинам она оказывается пестуньей младенца Иакха[294]. Еще раньше она взлелеяла прадионисийского Эрихтония. Орфики, стремясь сделать Дионисову религию государственной религией Афин, должны были особенно заботиться об установлении мифологической и богослужебной связи между Дионисом и Афиной Палладой. На амфоре начала VI века при рождении Афины Паллады из головы Зевса присутствует среди небожителей и Дионис; перед ним стоит Гефест с двойной секирой [295]. В Афинах Паллада, по пластическим изображениям является ограничительной силой по отношению к оргиастическому началу флейты и сатиров; но орфики сами искали его обуздать и упорядочить. Что они дорожили союзом с Афиной, видно из введения Паллады в основоположительный миф о Загрее: богиня, учили они, погребла сердце младенца Диониса под горой Парнасом. Это утверждение было основано на фиктивной этимологии, соединяющей имя Паллады с представлением о бьющемся сердце — pallomenon etor — и о Гомеровой менаде «с сильно бьющимся сердцем» (pallomene kradien). Символическая экзегеза об отношении божественной мудрости к страстям страдающего бога была намечена, думаем, также весьма рано [296].
290
Ad. Pyth. III, 139: katharthria tes manias he theos. kai ton Dionyson de kathartikon manias phasin. По schol. Ven. предание было рассказано киклическим поэтом Эвмелом в Euröpia (Kinkel, ер., fr., p. 192).
295
Berlin Catal. 1704. Mon. dell' Inst. 1873, v. IX, pi. LV. Kaibel, Annali 1874 p. 106: Minerva nascens in amphora Caeretana picta. Harrison, Prolegomena, p. 366: «the earliest monument of art showing Dionysos as an actual denizen of Olympos».
296
Срв. Procl. in Pannen, p. 33 с: dio kai theologoi ton men nun en tois sparagmois tois dionysiakois ameriston pronoiäi tes Athenäs sozesthai legusi, ten de psychen merizesthai ktl. Ibid p. 117: Athenalkon gar to sozein ameriston ten zocn, ex huper Soteira epeklethe Pallas Athene, titan ikon de to merizein auten kai prokaleisthai peri ten genesin. — Итак, по неоплатоникам, Афина «спасительница», потому что спасает от титанического разделения цельным и неделимым божественный разум, духовную часть божества и человека; ибо она — «промышление» Зевсово.