Для Н.Я. Марра национальный язык – это классовый, феодальный, буржуазный или мелкобуржуазный (бывает и такая модальность), «так наз. национальный язык, будто всего народа»[149]. «Не существует национального, общенационального языка, а есть классовый язык…»[150].
В статье «Письмо и язык» Н.Я. Марр вносит некоторые уточнения в свое прежнее понимание национального языка не только как классового буржуазного, но и как языка «мертвого и …стабилизированного». Он пишет: «В „Языке и письме“ ударение делалось на то, что когда просвещение обращалось в орудие идеологического усыпления жизненных движений трудящихся, письмо (раньше собственность одних господствующих классов) было пущено в массы, демократизировано именно для усыпления проблесков классового самосознания трудящихся и идеологического порабощения угнетенных, для предупреждения или ликвидации нарождавшихся революционных движений эксплуатируемых социальных слоев… На самом же деле, хотя национальный письменный язык и был буржуазным или феодально-буржуазным, он в период своего роста и расцвета вовсе не был мертвым и стабилизированным, он был живым стандартизованным языком господствующего общественного слоя. Иным он и не мог быть: его созидали когда-то молодые еще общественные слои, черпавшие свои творческие организаторские силы в завоеванных ими средствах новой высокой техники. Эти слои выносили язык в более широкую и творческую общественность, борясь с идеологической ограниченностью и косностью обреченных историей на крушение социальных слоев»[151].
Учение Ленина о двух культурах и двух нациях в пределах каждой нации в период капиталистического развития осталось Н.Я. Марру неизвестным. Поэтому-то он и придерживался своеобразно воспринятой теории «единого потока» в оценке и понимании путей развития литературной национально-языковой культуры в эпоху капитализма. Само собою разумеется, что Н.Я. Марр не мог воспользоваться и сталинским учением о социалистической нации и – на основе его – поставить вопрос о закономерностях развития языков социалистических наций.
Все это показывает, как учение акад. Н.Я. Марра далеко отстало от марксистско-ленинской теории общественного развития, которая и должна быть положена в основу построения марксистской истории языка. Такую подлинно научную, марксистскую материалистическую историю языка советские лингвисты могут смело противопоставить всякой иной истории языка, построенной на идеалистических основах (т.е. всем видам буржуазно-идеалистической истории языка).
Буржуазное формальное сравнительно-историческое языкознание после более чем столетнего периода своего почти безраздельного господства зашло в тупик. Антиисторической теории «праязыков», уводящей вглубь библейских сказаний и романтико-идеалистических иллюзий о едином первоначальном языке человечества, Н.Я. Марром были нанесены сокрушительные удары. Под ними – так казалось большинству последователей Н.Я. Марра – должны были вообще рухнуть и понятие «родства» языков и понятие группы или «семьи» родственных языков. Понятие «праязыка» в буржуазном западноевропейском языкознании метафизично. Оно не имеет под собой никакой историко-материальной базы и применяется к формально и упрощенно реконструируемой схеме общего или исходного языка для самых разнообразных семей и групп языков, складывавшихся в очень далекие доисторические и исторические эпохи. Естественно, что термин «праязык» и связанное с ним понятие должны быть отброшены советским языкознанием. Но значит ли это, что вместе с понятиями «праязыка» и «прародины» выбрасываются и те непреложные факты материальной общности и близости, материального родства таких, например, языков, как славянские: русский, польский и чешский и т.д., или еще теснее: русский, белорусский и украинский (в которых предполагается общая славянская основа)? Конечно, нет. Эти факты требуют объяснения. Конкретно-исторического объяснения всем этим явлениям родства и связи языков и групп (семей) языков, легшим в основу генеалогической классификации их, Н.Я. Марром в учении о стадиальном развитии языка не дано. Н.Я. Марр искал новых путей для разрешения всех этих вопросов, по принципу тезиса и антитезиса, очень часто впадая в «противоположные общие места».
В корне отрицая генеалогическую классификацию языков, он хотел раскрыть исторические этапы скрещения языков и народов на широких пространствах мировой истории и найти здесь объяснение возникновения систем родственных языков.