14. Между тем, среди вождей разгорается страшный спор из-за Палладия: Аякс Теламонов требует его себе в дар за то, что он своей доблестью и старанием сделал для всех и каждого. Почти все уступают Палладий Аяксу, как побуждаемые этим доводом, так и не желая оскорбить такого мужа, чьи славные деяния и заботу о войске они хранили в душе; возражают из всех только Диомед и Улисс, напоминая о своих стараниях ради похищения Палладия. Аякс против этого заявляет, что дело было сделано не благодаря их усилиям и доблести, поскольку Антенор унес Палладий из расчета на дружбу с греками. Тогда Диомед, уступая Аяксу из скромности[23] и почтения, покинул совет. Улисс же с Аяксом очень настойчиво спорят между собой, настаивая каждый на своих заслугах и рвении; при этом Менелай и Агамемнон поддерживают Улисса, поскольку незадолго до этого он спас Елену. Ибо после захвата Илиона Аякс, вспоминая о том, что за это время испытали и претерпели греки, первым из всех велел ее убить. И когда уже многие благородные одобрили совет Аякса, Менелай, даже теперь хранящий любовь к супруге, стал обходить их по одиночке и своими мольбами, в конце концов, добился, чтобы благодаря вмешательству Улисса ему вернули Елену невредимой. Итак, оба ожидают решения об их заслугах, а те, в чьих руках теперь победа, перед которыми трепещут многие враждебные племена, не спросив мнения храбрых мужей, пренебрегши выдающимися деяниями Аякса и раздачами всему войску зерна, которое тот привез из Фракии[24], отдают Палладий Улиссу.
15. Поэтому все вожди делятся по пристрастию на две части: одни, помня о доблестях Аякса, считали, что этому нельзя ничего предпочесть; другие нападали на него, приняв сторону Одиссея. Между тем, Аякс, негодуя и одержимый душевной скорбью, открыто и во всеуслышание заявляет, что он отомстит кровью тем, кто его оскорбил. На этом основании Улисс, Агамемнон и Менелай усиливают стражу и всячески заботятся о том, чтобы чувствовать себя в большей безопасности. С наступлением же ночи все, расходясь, в один голос[25] бранят обоих вождей и не удерживаются от проклятий, раз для них страсть и томление по женщине имели большее значение, чем высшие интересы войны. А на рассвете находят Аякса бездыханным посреди лагеря и, выясняя причину смерти, видят, что он убит мечом. Вследствие этого среди вождей и войска возникает страшное возмущение, и вскоре почти созревает мятеж, так как все громко оплакивают обоих вождей, погубленных коварством Атридов: раньше — Паламеда, выдающегося мужа на войне и в мирное время, теперь — Аякса, прославившегося в стольких замечательных битвах. Поэтому вышеназванные цари, боясь применения силы со стороны войска, остаются в палатках, запершись изнутри и поддерживаемые близкими[26]. Между тем, Неоптолем, привезя лес, сжигает Аякса и, поместив останки в золотую урну, заботится о похоронах на Ретейском мысе и вскоре освящает курган, воздвигнутый в честь такого мужа. Если бы такое могло случиться до захвата Илиона[27], то, конечно, положение врагов значительно бы улучшилось и можно было бы сомневаться в исходе дела. Итак, Улисс, опасаясь нападения со стороны оскорбленного войска, тайно бежит в Исмар[28], и Палладий остается у Диомеда.
16. Далее, после отъезда Улисса Гекуба, чтобы смертью спастись от рабства, изрекает многочисленные проклятья[29] и молит о дурных знамениях для войска. Возмущенное этим войско побивает ее камнями, и у Абидоса ей устраивается могила, названная Киноссема[30] — за ее дерзкий язык и бесстыдную брань. В то же самое время одержимая богом Кассандра предвещает много бедствий Агамемнону: тайные козни и убийство, подстроенное дома своими[31], кроме того, всему войску пророчит неблагоприятное возвращение к своим и гибель. При таких обстоятельствах Антенор вместе со своими молит греков, чтобы те не гневались и сообща посоветовались, так как понуждает время для отплытия. Кроме того, отводит всех вождей к себе пировать и там одаряет каждого самыми ценными дарами. Здесь греки советуют Энею плыть с ними в Грецию, ибо там ему будут предоставлены равные с остальными вождями право царствования и та же власть. Неоптолем поручает Гелену сыновей Гектора, а остальные вожди, кроме того, дают ему золота и серебра, сколько каждому угодно. Затем, созвав совет, решают в течение трех дней совершать от лица всех похоронный обряд над Аяксом. Итак, в течение этих дней все цари возлагают на его могилу пряди волос. Затем начинают бранить Агамемнона и его брата и называть их сыновьями не Атрея, а Плисфена и потому незнатными[32]. Вынужденные этими обстоятельствами, и чтобы своим отсутствием смягчить ненависть к ним со стороны войска, они просят позволения удалиться с глаз долой без всякого для них ущерба. Итак, по общему согласию, отплывают первыми, отвергнутые и гонимые вождями. Тем временем Тевкру были отданы сыновья Аякса: Эантид, рожденный Главкой, и Еврисак — от Текмессы.
25
... все... в один голос — Как это согласовать с упомянутым выше разделением вождей на две партии, из которых одна поддерживала Улисса?
26
О распрях (отнюдь не о мятеже и угрозе жизни для Атридов!), возникших в греческом войске после разорения Трои, сообщали «Илиада» (III. 130-143) и поэма «Возвращения», но эти распри не имели никакого отношения к ссоре Одиссея с Аяксом, разгоревшейся не из-за Палладия, а из-за доспехов убитого Ахилла.
27
... до захвата Илиона. — Согласно традиции, гибель Аякса, покончившего самоубийством, произошла как раз до захвата Илиона. Об этом говорилось уже в «Одиссее» (XI. 54-551). «Эфиопиде» и «Малой Илиаде»; см. трагедию Софокла «Аякс», а также Овид. Метам. XIII. 398; Аполлод. Эпит. V. 67; Гиг. 107.
28
... в Исмар. — См. Од. IX. 39-66, где, конечно, нет ни слова об угрозе нападения со стороны ... войска.
29
Гекуба ... изрекает ... проклятья. — Согласно традиции, Гекуба делает это, находясь на корабле Одиссея, которому она была отдана как часть добычи (см. выше, гл. 13), и, превратившись в собаку, сама бросается в море: Еврип. Гек. 1259-1273; Гиг. 111.
31
Согласно традиции, эти бедствия Кассандра пророчит, уже будучи привезена в дом Агамемнона: Эсхил. Аг. 1090-1254. Впрочем, в описании пророчеств Кассандры еще до отплытия Диктис мог считать своим предшественником Еврипида (Троян. 353-364).
32
...и потому незнатными. — Непостижимая логика: при всей неопределенности фигуры Плисфена его всегда считали потомком Пелопа.