В тексте соединены обе основные — печорская и индигирская — версии былины в их поздних редакциях: типа заонежской записи «Илья и Идолище» от А. Е. Чукова (ср. с нею в основном стихи 58—102) и типа алтайской записи (ср. с нею ст. 1—35, 131—140, 156—214, 226—255, 271—273, 286—344). Тот, кто сделал это соединение, несомненно, имел перед собой две различные записи от уроженцев разных мест и не хотел ни помещать их в виде отдельных «неисправных» списков, ни жертвовать каким-либо из них. В результате получился алогичный, с повторами текст, в котором Тугарина убивают дважды.
Соединение все же проводилось не механически. Тот, кто его осуществил, заполнял стыки переходными местами, краткости или недоговоренности записей украшал вставками.
Выезд героев из Ростова, видимо, тоже принадлежит сводчику, так как этого упоминания нет ни в одном тексте, не зависимом от варианта из сб. Кирши Данилова. Сводчик этот сделал исходя из родословной Алеши Поповича.
Первая ночевка героев у Сафат-реки (ст. 36—57) не имеет аналогов среди независимых вариантов, за исключением ленской записи В. Шишкова, независимый характер которой не вполне ясен из-за того, что она обрывается как раз на описании ночевки героев.
Притворная глухота Алеши Поповича и последующие моменты действия (ст. 103—124) также не имеют аналогов. Скорее всего это — личное творчество, заменившее традиционное описание встречи Алеши и Тугарина в поле (ср. здесь же ст. 296—321): допуская двойное убийство Тугарина, сводчик, видимо, хотел избежать тавтологии. Эта часть текста явно снижает образ Алеши Поповича. Своей хитростью и корыстолюбием здесь он более напоминает казака, живущего на рубеже Московского государства.
Бегство Екима с каликой от переодетого Алеши (ст. 125—129) логически мотивировано, но оно заменило более естественный эпизод, в котором герой спешит на выручку другому (ср. алтайскую запись).
Сожаление Екима (ст. 141—143), по-видимому, традиционно. Исцеление же Алеши (ст. 144—146) выглядит нововведением.
Вставкой из былины «Молодость Чурилы» является эпизод, где княгиня Апраксеевна порезала руку, заглядевшись на Тугарина. В варианте «Молодость Чурилы» в сб. Кирши Данилова сохранился лишь намек на сходную ситуацию (см. стр. 113), сама же она там снята. Между тем в кенозерских записях былины «Молодость Чурилы» этот эпизод несет сюжетную нагрузку (Рыбников, II, стр. 531; Гильфердинг, III, стр. 179). Для былины же «Алеша и Тугарин» и в том месте, где он помещен, этот эпизод излишен. Но сводчику, видимо, важно было полнее выразить свое отношение к князю и княгине.
Также вставкой является и эпизод, в котором Алеша бьется с Тугарином о велик заклад (ст. 256—270). Он перенесен из былины «Иван Гостиный сын» и в сходных выражениях описан в варианте этой былины в сб. Кирши Данилова (стр. 49, ст. 47—59). Однако не вполне идентичное описание эпизода в обоих случаях заставляет подозревать, что в них либо проводилась редакторская правка, либо эти части обеих былин записывались от разных лиц одной местности.
На нововведение похож и укор княгини Апраксеевны (ст. 274—278) и вторая ночевка героев у Сафат-реки (ст. 279—285).
Текст былины «Алеша и Тугарин» из сб. Кирши Данилова неоднократно перепечатывался в различных популярных изданиях. Помимо аутентичной перепечатки, была совершена также лубочная, по мнению А. М. Астаховой, переработка текста. Составителей «лубочного» свода былины об Алеше Поповиче, куда вошли сюжеты «Алеша и Тугарин», «Алеша освобождает сестру», «Алеша и сестра Бродовичей», не устраивала алогичность версии сб. Кирши Данилова. Поэтому они заставили Алешу Поповича встречаться с разными противниками: до приезда в Киев — с Неодолищем, а в Киеве — с Тугарином.
О широком распространении и влиянии как аутентичного текста из сб. Кирши Данилова, так и его «лубочной» обработки свидетельствуют записи, в библиографии вариантов названные «книжными».
44. Про Алешу Поповича. Текст публикуется впервые. Записано М. Соломиной летом 1960 г. от Александры Андреевны Никоновой, 73 лет, грамотной, в д. Коково Песчанского с/с Пудожского р-на Карельской АССР. Рассказчица родом из д. Авдеево на Купецком озере, живет в Кокове 50 лет.
Ее рассказ близок к начальной части сводных былин: об Алеше Поповиче, записанной в 30-е годы XX в. от пудожской певицы А. М. Пашковой[132], и былины об Алеше Поповиче и Илье Муромце, записанной в 70-е годы XIX в. в г. Мезени[133]. У А. М. Пашковой Киев осаждают татары во главе с Тугарином, в мезенской записи — из орды великой сила неверная во главе с Василием Прекрасным. Во всех трех случаях рассказ о встрече Алеши с Тугарином в Киеве вытеснен историей о том, как Алеша погубил силу под Киевом, еще не будучи в этом городе, оставаясь неизвестным князю Владимиру и его окружению. Эта история навеяна соответствующими мотивами из былин об Илье Муромце («Илья и Соловей-разбойник», «Илья и Калин-царь»).