Известно свыше 20 осложнений былины различными вставками — как индивидуальными, так и ставшими традиционными, т. е. передававшимися от поколения к поколению. Наиболее ранними из них, по-видимому, можно считать мотив поиска названого брата Ильи Муромца как причину отъезда Добрыни в чистое поле и мотив загадочного Невежи, на бой с которым Добрыня отправляется из Киева. В районе Кижей (Заонежье) и на Купецком озере (Пудога) былина «Добрыня и Алеша» прочно слилась с былиной «Добрыня и Василий Казимирович», сюжет которой певцы расценивали как причину отъезда и долгой отлучки Добрыни. Возможно, специально для былины «Добрыня и Алеша» были созданы олонецкими сказителями сюжеты «Добрыня и Настасья (Женитьба Добрыни)» и «Бой Добрыни и Алеши» (см. о них выше). Сказители постоянно связывали их с былиной «Добрыня и Алеша» и исполняли либо непосредственно перед нею, либо в контаминации с ней.
Былина «Добрыня и Алеша» контаминировалась, переплеталась или осложнялась еще такими эпическими сюжетами, как: «Добрыня и змея», «Бой Добрыни с бабой Ягой» (типа «Бой Добрыни с бабой Горынинкой»), «Добрыня и Маринка», «Гибель богатырей», «Бой Добрыни с Ильей Муромцем», «Король бухарский» (типа «Сокольник»), «Скимен-зверь», похищение жены Добрыни черногрудым королем (типа «Князь Роман и Марья Юрьевна»), похищение жены Добрыни тремя татарами (типа «Казарин»), «Князь, княгиня и старицы» и др. Разнообразие вставок свидетельствует о том, что они делались певцами в разное время и самостоятельно в каждом районе. История былины слилась с историей эпической традиции.
У былины «Добрыня и Алеша», несомненно, имелись предшественники. Подтверждение этому мы видим прежде всего в сходных эпических песнях у других славянских народов. Эти песни обычно короче и динамичнее, чем большинство вариантов русской былины. Они, как правило, не осложнены вставками. Для их начальной части характерен очень устойчивый мотив женитьбы героя: едва герой женился, как его затребовали на войну[155]. Все персонажи славянских песен с сюжетом «Муж на свадьбе своей жены» обычно нарицательны, причем — и в этом принципиальное отличие русской былины — в них[156] не уделяется внимания тому лицу, за которое по истечении срока жена выходит замуж. Больше того, в болгарских вариантах возвратившийся муж, чтобы не «развалить» свадьбу, великодушно женит соперника на своей сестре[157]. В южнославянских и польских вариантах узнавание мужа происходит по перстню, причем у южных славян эта сцена нередко изображается в соответствии со свадебным ритуалом одаривания. Только в польских текстах узнавание возвратившегося мужа происходит также по его игре на скрипке или на гуслях[158]. В южнославянских вариантах игру на музыкальном инструменте иногда заменяет пение возвратившегося мужа, однако чаще и оно отсутствует.
Можно допустить, что славяне издавна располагали песней «Муж на свадьбе своей жены». Ее сюжет вполне актуален для любого исторического времени. Однако обстоятельства, при которых могла повторяться и быть актуальной сходная сюжетная ситуация, с течением времени менялись. Это сказывалось на отношении певцов к песне и приводило к ее постоянным переработкам. Отсюда возникали различия между текстами с одинаковым сюжетом, бытовавшими у разных славянских народов. Произошло расщепление общего сюжета, и в песнях каждого славянского народа удержались лишь отдельные черты генетического предшественника. При этом на русской почве, в отличие от южнославянской, один извод — былина «Добрыня и Алеша» — полностью вытеснил из бытования все другие эпические изводы.
Тот факт, что в русской былине значительное внимание уделяется сопернику мужа, чего нет в славянских параллелях, заставляет искать и других ее предшественников. Они обнаруживаются в сказках.
Известным указателем Н. П. Андреева отмечено лишь 5 русских вариантов сказки «Муж на свадьбе своей жены» (Андреев, № *891). В действительности же сказок, включающих этот сюжет, записано значительно больше, и среди них можно выделить несколько типов сюжета «Муж на свадьбе своей жены», встречающегося, как правило, в виде заключительной части сложных по составу сказок.
Малопопулярен тот тип сюжета «Муж на свадьбе своей жены», где герою помогает быстро вернуться домой сверхъестественное существо (великан, леший, черт и др.)[159]. Противопоставления мужа сопернику здесь нет. Именно этот тип сюжета прямо соотносится с западноевропейскими и восточными прозаическими параллелями и, видимо, заимствован русскими.
156
За исключением поздних вариантов, прикрепленных к Марку-королевичу. См.:
157
Указания на варианты см., например:
158
О некоторых особенностях западнославянских вариантов и единственного украинского текста, обнаруженного в 1965 г. на Буковине, см.:
159
Преимущественно варианты этого типа рассмотрены И. И. Толстым в статье «Возвращение мужа в „Одиссее“ и русской сказке». См. в его кн.: Статьи о фольклоре. М. — Л., 1966, стр. 59—72.