Здесь мать Добрыни выдает Настасью Микуличну замуж за Алешу из опасения, что ее снова похитит черногрудый король. Поэтому алогичным выглядит убийство Алеши Поповича.
Возможно, сама певица опустила узнавание Добрыни по перстню. Для нее игра Добрыни на гуслях, по которой во многих вариантах Настасья начинает догадываться о возвращении мужа, — уже явная примета.
71. Добрыня чудь покорил. Печатается по тексту сборника: Кирша Данилов, 1958, стр. 135—140. Место записи неизвестно. Судя по сбитому стиху, текст не пелся, а сказывался.
Этот текст характерен индивидуальной обработкой версии типа тех, что бытовали в северо-восточных районах Русского Севера. В нем сняты многие традиционные части повествования: ложь Алеши Поповича о смерти Добрыни, эпизод с вестниками (ср. ст. 110 и след.), узнавание Добрыни матерью, переодевание Добрыни, игра на гуслях, подношение чары и одаривание перстнем. Для создателя этого варианта главное значение имела не история неудавшейся женитьбы Алеши Поповича, а линия отношений между Добрыней и его «дядей» князем Владимиром.
Только Добрыня вызывается сослужить важную службу, он вполне осознает свое положение «служилого человека» (ст. 73—74) и выполняет поставленную задачу. Даже при вести о том, что его жену увезли венчаться с Алешей, Добрыня спешит не туда, а «ко великому князю появитися» (ст. 133—134). Придя к князю, прежде всего отчитывается перед ним об исполнении службы (ст. 146—158)[166] и получает благодарность. Казенный и несомненно современный для XVIII в. характер такой обработки былины очевиден. Современно для той эпохи и перечисление народов, совершенно фольклорное по своему значению.
Формула «Здравствуй женивши, да не с кем спать» (ст. 177) свидетельствует о происхождении традиционного предшественника этой индивидуальной обработки из северо-восточных районов Русского Севера. Возможно, что одной из непосредственных причин обработки явилось желание избежать нелестной обрисовки Алеши Поповича, который в других текстах сборника Кирши Данилова выступает как положительный герой.
72. Добрыня в отъезде. Печатается по тексту сборника: Миллер, БН и НЗ, прилож., № 5. Записано А. М. Листопадовым на хуторе Нижне-Кривском станицы Еланской Земли войска Донского (ныне Ростовская обл.).
Публикуемый текст — один из двух (см. еще Листопадов, № 14) сравнительно полных казачьих вариантов. По своему характеру он близок к записям былины из северо-восточных районов Русского Севера и выглядит их развитием в казачьей среде. Примечательно, что свадьба Алеши здесь также происходит в доме Добрыни (см. выше, прим. к № 69).
73. Добрыня возвращается со службы. Печатается по тексту сборника: Миллер, БН и НЗ, № 36. Записано у донских казаков.
Текст является последующей казачьей адаптацией былины. Певцов интересует только долгий срок «царской службы» героя. Начало текста (ст. 1—3) перекликается с соответствующей формулой из баллады «Муж-разбойник».
Многие другие записи от казаков Дона, Урала и других мест созвучны с этим вариантом: былина превратилась в лирическую песню.
74. Добрыня и Алеша. Текст публикуется впервые. Архив кафедры фольклора МГУ, 1960, тетрадь 13, № 152. Записано И. Геникой и Л. Станкиной летом 1960 г. от Евдокии Макаровны Левиной, 65 лет, неграмотной, в д. Большая Пога на Водлозере (Пудожский р-н). Певица родом с Великострова на том же озере.
Для текста характерна своеобразная завершенность. Спев начало, Е. М. Лёвина поспешила уверовать в подлинность смерти Добрыни. Образ «курьера молоденького», который заменил собой Алешу Поповича, видимо, попал сюда из поздней исторической песни «Смерть Александра I». Былина превратилась в лиро-эпическую песню (ср. казачьи варианты).
75. [Отъезд Добрыни.] Печатается по тексту сборника: Киреевский, в. 2, стр. 2—3. Записано в первой половине XIX в. в Алексинском у. Тульской губ.
В публикуемом тексте обращает на себя внимание некоторая равнозначность его обеих частей (бега Скипера-зверя к реке и отъезда Добрыни), подчеркнутая одинаковыми начальными стихами (ст. 1—2 и 15—16). Алогична связь между этими частями: едва Скипер-зверь зачуял рождение Добрыни, как тот собрался уезжать и делает наказ жене. Несогласованность обеих частей свидетельствует о их раздельном, самостоятельном бытовании в прошлом. Любопытно, что здесь Скипер-зверь рисуется копытным животным, хотя его имя происходит от книжного слова «скимен», означающего «молодой лев»[167].
166
В подавляющем большинстве вариантов былины «Добрыня и Алеша», где имеются вставные описания выполнения задачи князя Владимира (бой со змеем, бабой Ягой и т. д.), Добрыня никогда не отчитывается перед князем. Его традиционно интересует только судьба своей жены.
167
Былины в двух томах, т. 2. Подготовка текста, вступительная статья и комментарий В. Я. Проппа и Б. Н. Путилова. М., 1958, стр. 472.