Сестра вынула из комода искусно вышитое кимоно на алой подкладке, со шлейфом и плотной подбитой каймой — церемониальный наряд, который прежде, особенно в древние времена, надевали лишь по торжественным случаям[90]. Платье было чистое и выглядело как новое, ведь японки аккуратные хозяйки, так что, скорее всего, это платье доставали, встряхивали и осматривали всякий раз, как проветривали вещи, — с тех самых пор, как кто-то из наших прабабушек давным-давно надел его впервые.
— Оно совсем как те роскошные платья, которые мы видели на том спектакле в токийском театре, правда? — сказала Ханано.
Платье действительно выглядело похоже. Ведь в современной жизни пышные наряды увидишь разве что на сцене.
В следующем ящике лежали свадебные кимоно сестры — все семь штук. И льняное белое — в знак того, что сестра умерла для своей прежней семьи, — и алое шёлковое, символ рождения в семье мужа, и пять других, искусно расшитых, с гербом мужа и брачными символами — сосной, бамбуком и сливой.
— А вот головной убор, который ты просила показать. — Сестра развернула нечто похожее на большущий атласный гриб. Этот предмет был сшит из самого изысканного шёлка и закрывал не только голову, но и плечи. Внешне он напоминал плотную блестящую вуаль.
— Какой красивый! — восхищённо воскликнула Тиё. — Ханано, примерь, а мы посмотрим, как он тебе придётся!
Я всполошённо ахнула и обрадовалась, когда Ханано, расплывшись в улыбке, покачала головой. Не знаю, почему дочка отказалась. Быть может, мягкость белоснежного шёлка смутно напомнила ей траурные одежды, в которых мы были на похоронах моей матушки. Никаких предрассудков с тем, чтобы примерить свадебный наряд, не связано, но всё-таки это не принято. Свадебные наряды убирают с глаз долой ждать своего часа. И на досточтимую бабушку, и на мою матушку в последний путь под погребальное одеяние надели свадебное платье.
В следующем сундуке лежали сестрины погребальные принадлежности, ибо свадьба и похороны, два самых важных обряда в жизни каждого японца, идут рука об руку. Этот сундук привезли из нашего дома, и половину его занимали валявшиеся в беспорядке церемониальные наряды, в каких щеголяют мужчины, что несут высокие фонари, бамбуковая голубиная клетка и тяжёлый похоронный каго. Их делали изо льна, шёлк на похоронах не используют. Были здесь также и хакама, и камисимо без фамильного герба, для вассалов, и кимоно с белым поясом, для слуг, и коробки с наколенниками-кяхан, и сандалии-варадзи для путешествий, и масса мелких предметов, необходимых для участников замысловатых процессий. Помню, когда-то в этом сундуке лежало всё необходимое для похорон самурая — всё, кроме широкополых соломенных шляп, скрывающих от богини Солнца лица скорбящих. Шляпы по таким случаям всегда мастерили новые. В доме каждого высокопоставленного чиновника такие вещи всегда были наготове, ведь смерть зачастую является без предупреждения, а японские правила для торжественных церемоний строги и неизменны.
— Ну вот! — Сестра закрыла крышку сундука, просунула железную скобу в тройную защёлку. — Польза этих вещей, как и их красота, осталась в прошлом. Порой я распарываю какую-нибудь вещицу, чтобы обшить льном истрепавшееся татами, а если кому-нибудь из работников случается порвать ремешок сандалии, дарю ему пару сандалий из этого сундука, но вещи уходят медленно-медленно. А это, — добавила сестра и ласково похлопала по новому сундуку светлого дерева, — принадлежит будущему. И однажды пригодится.
— Что там? — спросила я.
— Мой погребальный наряд.
— Ох, сестра, — произнесла я серьёзно, — пожалуйста, покажи его девочкам. Они, разумеется, видели наряд нашей матушки, но у меня не было возможности объяснить им, что к чему.
Сестра открыла сундук и достала похоронное платье. Мы примолкли: сложенное, это платье выглядело точь-в-точь как то, в которое мы обрядили матушку. Сшили его из мягкого белого льна, вместо широкого кушака — узкий поясок, как на первом платье ребёнка, поскольку считается, что в загробный мир мы попадаем младенцами. Платье почти целиком испещряли цитаты из буддийских текстов, в разную пору написанных знаменитыми священнослужителями. Пустая полоска спереди означала, что тексты ещё не закончены. Подле платья лежал белый мешочек, его вешали на шею. Когда сестра отправится в последний путь, в него положат шкатулочку с её младенческими волосиками, которые срезали на церемонии наречения, когда сестре было восемь дней от роду[91], ещё положат высохшую пуповину, локоны, которые сестра отрезала, когда овдовела, шесть монет (чтобы отдать лодочнику), погребальные чётки с белыми деревянными бусинами и священную табличку под названием «пропуск на небо»[92].
91
Речь о церемонии «о-сития» (буквально — «седьмая ночь»), когда младенцу дают имя.
92
Скорее всего, речь об амулете с пожеланием счастливого перерождения. —