Задача познающего юриста-исследователя состоит в сведении до минимума такого искажающего воздействия, так как исключить полностью влияние времени невозможно[79]. Иными словами, мы хотим сказать, что представление об относимости предшествует получению информации о преступлении, построению версий, получению фактов. Как совершенно правильно указывают В Я. Колдин и Н.С. Полевой, «общее в единичном факте проявляется уже в целенаправленности его получения. Если бы факты представляли только сплошное непроанализированное отображение (отпечаток) действительности, они не смогли бы стать элементами организованного в систему знания… В процессе доказывания такой общей идеей является относимость фактов к делу. Любой факт, любой поток информации рассматривается и оценивается в ходе доказывания в первую очередь с точки зрения их относимости»[80].
В свойстве относимости проявляется логика рационального мышления, а вместе с нею — вера в естественную связь явлений объективного мира; поэтому получается, что в относимости фактов отражается причинность явлений объективного мира (модель причинности). Наблюдение, эксперимент, сообщение и прочие способы получения эмпирических данных невозможны без предварительного определения их цели, то есть умственного «наброска» на предмет исследования определенной модели; определения относимости предполагаемых результатов познания к цели доказывания. «Непосредственный факт есть доказательство того, что мы познаем путем заключения. Все подобные заключения предполагают соотношение между различными явлениями: если A. есть доказательство В., то А. и В. должны находиться в известной связи. Чтобы убедиться в этой связи, нужно пройти через известные умственные процессы, через наблюдение, дедукцию и индукцию»[81].
Значит, в самой природе факта, используемого в качестве доказательства, заложена относимость, оценочное, субъективное (но и «объективное» — с позиции права, логики) свойство. Согласимся со словами И. Бентама о том, что ничто на самом деле так не влияет на определение пределов доказывания, как то, что заложено в нем самой природой конечной цели доказывания[82]. Значит, на средствах доказывания лежит отпечаток субъективности — цели, которую ставит перед собой субъект доказывания. Лежащее в основании доказывания правило относимости вытекает из общего логического процесса индуктивного наведения, а в основе ее лежит уверенность о наличии причинной связи между явлениями. Каждый факт имеет отношение ко всякому другому факту, коль скоро один из них каким-либо определенным образом обусловливает вероятность появления другого факта — вот суть относимости. Относимость — это базовое качество рационального (но и интуитивного!) познания. Н.Н. Полянский подчеркивал: «Относимость к делу доказательств в этом смысле определяет их допустимость»[83]. В этом вопросе с ним был солидарен А.Я. Вышинский[84]. Иными словами, относимость выступает как обратная сторона допустимости, и, более того, относимость есть исходное начало, на котором покоится доказатальство-факт[85].
Свойство относимости доказательства, имеющее в себе логическую основу, предопределяет как первые целенаправленные действия субъекта по выявлению следов преступления, так и последующее их использование в доказывании по делу. Значит, в работе с информацией, включая ее получение, важную роль играет логическая модель, с которой в свою очередь связаны и другие искусственные правила доказывания.
Приведенный пример с относимостью убеждает нас в том, что «фактическое» существует в логической форме[86]. По крайней мере, если мы беремся анализировать рациональную деятельность, которой, без сомнения, является уголовный процесс[87]. В той системе знания, в которой находится современной российский субъект доказывания, логический аппарат имеет детерминирующее влияние на мыслительные построения. Это надо принимать как данность[88]. Поэтому важнейшее правило в области процессуального доказывания заключается в том, что в качестве доказательств допускаются сведения, имеющие отношение к основным фактам дела, к существу спорного вопроса.
80
Колдин В.Я. Информационные процессы и структуры в криминалистике / B. Я. Колдин, Н.С. Полевой. — С. 45.
84
См.: Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. — М., 1950. — С. 153.
85
См.: Люблинский П.И. Вступительная статья // Стифен Дж. Очерк доказательственного права / Пер. с 8-ого англ, издания с вступительными статьями П.И. Люблинского). — СПб., 1910. — С. LXI.
87
Кстати, Леви-Стросс доказал, что помимо логического может быть и иная организация мышления, причем отнюдь не так называемое «прологическое», то есть дологическое, как бы неполноценное, недозревшее до настоящего логического, а мифическое, которое имеет свою систему и правила.
88
Надо помнить, что помимо логического можно представить себе (так и было когда-то) другую «систему отсчета», другой способ построения правильного знания. Так, ученые выявили этап мифологичного мышления, который существовал, очевидно, в истории всех народов.