И.Б. Михайловская заключает, что юридическая истина имеет в своем основе принцип: «То, чего нет в материалах дела, не существует в мире». В силу этого принципа судебное решение может быть основано только на той информации, что содержится в деле и ни на чем ином[1312].
По мнению В.В. Золотых, «современное законодательство ставит «непреодолимые препятствия» для достижения судом материальной истины», в числе которых он называет положение о недопустимых доказательствах, толкование сомнений в виновности лица в его пользу, свидетельский иммунитет, право обвиняемого пользоваться помощью адвоката и другие. Все эти названные положения ни в коей мере не могут способствовать достижению материальной истины, но законодатель пошел на это, отдав предпочтение достижению истины «во что бы то ни стало» законности и соблюдению прав человека. Соглашаясь с высказываниями С.А. Пашина, автор отмечает, что «судье необходимо акцентировать внимание не на цели доказывания, а на процедуре доказывания, поскольку он отвечает не за обнаружение истины, а лишь за то, чтобы результат судоговорения был достигнут определенным образом»[1313], то есть речь идет о формальной, условной истине[1314].
Наконец, авторы работы, посвященной институту особого порядка судебного разбирательства, пишут: «Критерии достоверности судебной истины — формально-юридические. Если вышестоящий суд усмотрит кассационное или апелляционное основание для пересмотра приговора нижестоящего суда, значит судебная истина не была установлена. Если таковые не обнаружатся, значит истина была установлена судом»[1315].
Как уже указывалось, такое понимание истины легко можно упрекнуть в безнравственности и отрыве от реальной действительности. Получается, что за истинное может быть принято и такое положение, которое заведомо таковым не является, не отражает событие, произошедшее в действительности, с необходимой для области уголовного судопроизводства достоверностью. Получаем, что допустимо построение фиктивной модели несуществующей действительности, в том числе осуждение невиновного.
Вряд ли можно расценивать положения закона как «непреодолимые препятствия» для установления объективной истины. Это явное преувеличение. Современные правила состязательного уголовного судопроизводства — это продукт многовекового развития европейской цивилизации, которая показала свою устойчивость и эффективность. Ошибочно утверждать, что они не позволяют сконструировать адекватную модель произошедшего события.
К сторонникам «процессуальной, формальной» истины примыкают и те, кто проповедуют «новый софизм» (А.С. Александров и некоторые из его последователей)[1316]. По мнению А.С. Александрова, истина представляет собой «то, что принимается за истину всеми здравомыслящими людьми», «правдоподобное суждение, вероятность которого не вызывает разумных сомнений у здравомыслящего человека». Доказывание «будет считаться истинным в той мере, в какой оно показывает (удостоверяет) то, что мы уже знали»[1317]. Это достаточно известная точка зрения, которой придерживались в отечественной науке даже некоторые советские авторы. «Наибольшая достоверность выводов суда обеспечивается порядком, при котором всякий «рассудительный и здравомыслящий» представитель класса при тех же данных пришел бы к одинаковому заключению»[1318]. Это парафраз известной английской концепции «разумных сомнений», о которой пойдет речь в следующем параграфе.
А.В. Аверин, много и витиевато рассуждая о судебной достоверности, в конце-концов тоже приходит к заключению, что достоверность (как убедительная вероятность) имеет, кроме субъективной стороны (в виде совести, личного сознания, убеждения судьи), и объективную сторону, поскольку должна формироваться в сознании человека не сама по себе, а на основании фактов действительности, которые как раз и существуют независимо от судейского убеждения. Всякая судебная достоверность, ставшая таковой вследствие превращения вероятности посредством убеждения судьи, должна быть разумна, а разумность в свою очередь должна иметь возможность доказать свое право на существование в юридической жизни, как и любая победившая версия[1319]. А.В. Аверин приходит также к давно известной мысли о том, что «должна быть возможность критически оценить основания, из-за которых вероятность посредством убежденности стала судебной достоверностью, «когда я, другой, третий, десятый, когда весь народ, когда общественное мнение, вникая в существо дела и восстанавливая в своем сознании ту цепь умозаключений, посредством коей судья установил достоверность вины или невиновности подсудимого, можем сказать: мы бы точно также судили, если бы были на месте судьи»[1320]. Как пишет А.С. Александров, «судебная истина — это то, что принимается за истину всеми здравомыслящими людьми»[1321].
1312
См.: Михайловская И.Б. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном процессе. — М., 2007. — С. 17.
1314
Получается, объективной истины нет, а есть лишь стремление к познанию, соответствующему данному уровню познавательных сил. Категорию «истины» пора заменить категорией метода, процесса познавания. Поскольку действительная истина недостижима, постольку мы должны довольствоваться лишь случайными взглядами в ее направлении и не очень беспокоиться о конечном результате. Главная забота не материал, а техника обращения с ним. Манипулирование с материалом. Такого рода рассуждения известны с древнейших времен, но и тогда, и сейчас их можно отнести к числу маргинальных.
1315
Уголовно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты сделки о признании уголовного иска/И.А. Александрова, И.В. Круглов, А.Ф. Кучин, А.Г. Смолин. — С. 133.
1317
Уголовный процесс России: Учебник / А.С. Александров, Н.Н. Ковтун, М.П. Поляков, С.П. Сереброва. — С. 94.
1318
Громов В. Уголовно-судебные доказательства. Теория доказательств и практика применения норм доказательственного права / В. Громов, Н. Лаговиер. — С. 56.
1319
См.: Аверин А.В. Судебная достоверность. (Постановка проблемы). — Владимир, 2004. — С. 302, 303.