Юристы романо-канонической школы создали сложную систему, которая содержала рациональные средства доказывания, техники допроса свидетелей, методы открытия и проверки фактов, а также правила по недопущению ненадежных и не относящихся к делу доказательств. «Совершенными доказательствами» в данной системе были: 1) признание обвиняемого, 2) согласные показания двух неподверженных сомнению свидетелей. Эти доказательства использовались по делам о серьезных уголовных преступлениях. Косвенное доказательство признавалось несовершенным и не образовывало легального доказательства. То же касалось и показаний одного свидетеля, даже если они подтверждались другим доказательством. Однако полное или совершенное доказательство в серьезных уголовных делах не всегда было достижимо. Двое хороших свидетелей не всегда согласованно давали показания относительно совершенного преступления, и признание часто не получалось. Поэтому в романо-каноническом процессе широко использовалась пытка как средство достижения признания. Категория косвенных улик первоначально разрабатывалась как элемент техники доказывания через пытку. Косвенные улики или indicia, будучи достаточными по качеству и количеству, могли дать основание судье для применения пытки к обвиняемому с целью получения признания[1370].
Теория indicia (косвенных улик) была получена из риторических «признаков», указывающих, к примеру, на время, место, силу, способность кого-либо совершить действие. В качестве непрямых доказательств могли выступать слухи, предположение, репутация, подозрение, знаки. Понятие «indicia» (косвенное доказательство) было тесно связано с хорошо развитой романо-канонической доктриной презумпций. Делились презумпции на (1) презумпции temeraria, то есть легкие, вероятностные, выводимые из подозрения и репутации, и (2) презумпции виновности (violenta). Violenta презумпция достигала такой степени вероятности, которая разрешала судье признавать виновным подсудимого.
В отличие от сферы применения легального доказательства, в сфере применения косвенных доказательств и презумпций субъективное убеждение судьи играло существенную роль. Профессионализация суда способствовала развитию софистского и комплексного подхода к доказательственному материалу и доказыванию. Существовала изощренная система расследования (с использованием indicia и презумпций) особо сложных случаев. Таковыми были специальные категории секретных и трудных для доказывания преступлений (crimen exceptum), которые позволяли доказывание с помощью бесспорных indicia или презумпции виновности (violenta)[1371]; другая конструкция такого рода называлась poena extraordinaria (оставление в подозрении), она также усиливала роль косвенного доказательства и делала возможным осуждение на основании неполного юридического доказательства[1372].
Таким образом, романо-каноническая система имела две подсистемы доказательств. Первичная подсистема требовала для установления виновности совершенного (полного) судебного доказательства, то есть двух свидетелей или признания подсудимого. Вторичная подсистема, воплотившаяся в делах poena extraordinaria и crimen exceptum, не ставила судебную истину в зависимость от данных, которые составляли бы полное доказательство, но решительно перешла на использование косвенных доказательств.
В рамках этой же второй модели развились техники доказывания оснований по преданию обвиняемых суду. Ключевой в них была концепция подозрительной репутации человека. Общая репутация (скажем, колдуна) была достаточным основанием для того, чтобы возвести подозрение или инициировать уголовный процесс, но одной ее было недостаточно для осуждения и даже для применения пытки. В poena extraordinaria «хорошее косвенное доказательство» могло привести к признанию обвиняемого виновным. Судья оценивал это доказательство свободно, основываясь на своем разуме и совести. Таким образом, была допущена свободная оценка судьей фактов по некоторым делам.
На протяжении всего средневековья специалисты по каноническому и общегражданскому праву развивали иерархическую систему полных и частичных доказательств, предназначенную для того, чтобы вместить в себя элементы как несомненного факта, так и вероятности. Многие концепты романо-канонического инквизиционного процесса: «общая репутация», презумпция, косвенное доказательство, «основание для подозрения», «исключительные преступления», так или иначе позволяли предполагать виновность обвиняемого на основании вероятного знания. Более того, можно утверждать, что их систематизация доказательств — от самых несовершенных до совершенных строилась по степеням вероятности, достигаемой с их помощью.
1370
Разработку учения о косвенных уликах можно рассмотреть как стремление законодателя установить объективные пределы дискреционному усмотрению судей и придать законную форму официальному насилию; она имела своим последствием классификацию людей, к которым пытка могла быть применена.
1371
В crimen exceptum косвенные доказательства позволяли судье назначать осужденному любую меру наказания.
1372
Первым исключением из доказывания путем совершенных доказательств было «notorious crime» (очевидное преступление), то есть преступления настолько наглядного, что оно известно всем. Ввиду этого было возможным признавать обвиняемого виновным за такое преступление на основании indicia indublitata, условие, когда такое было возможно, возникало тогда, когда indicia были настолько сильны, что они заставляли судью поверить им. Однако даже если «несомненная indicia» была в наличии, наказание в poena extraordinaria могло быть только в виде штрафа, телесного наказания или тюремного заключения, но не смертной казни.