– Пожалуйста, – взмолился он.
– Папа, – деловито распорядилась дочь, – заправь рубашку.
Рубашка болталась сзади, выбившись из брюк. Но руки туда не дотягивались. Он выпрямился, яростно зыркнул.
– Руки меня не слушаются. Раньше слушались, а сейчас нет. Заправь ты.
Дочери хотелось в ванную, уложить волосы. Но ее мать уже устроила там бардак, разбросав повсюду кисточки, заколки и косметику. Расчески устилали все поверхности, как листья, опавшие с пластикового дерева. Минни осточертела вся эта похоронная хрень. Ей почти сорок, а родители обращаются с ней как с шестнадцатилетней.
– Да, отец, – покорно сказала она.
Что за тон? Разве раньше она говорила таким тоном? Старший Ангел бросил взгляд на часы. На своего врага.
Мама, ты вообще не должна была умирать. Только не сейчас. Ты же знаешь, и без того все плохо. Но мать не отвечала. Чего и следовало ожидать, в этом вся она, подумал Ангел. Бойкот. Она так и не простила ему своих подозрений насчет прошлого, насчет его роли в том пожаре. И в той смерти. Он никому не рассказывал, никогда.
Да, я сделал это, думал он. И слышал, как его череп хрустнул. Он отвернулся, чтобы никто не заметил виноватого выражения на его лице. И я точно знал, что делаю. И был рад это сделать.
Воображение нарисовало мультяшную картинку: пробка из гробов и похоронных процессий. Шутишь? Не смешно, Бог. Он им всем покажет – явится заранее на свои собственные pinche[7] похороны.
– Vamonos![8] – заорал он.
В былые времена дом сотрясался от его крика.
На стене напротив, над зеркалом, висела куцая галерея портретов его предков. Дед Дон Сегундо, в громадном революционном мексиканском сомбреро, – я тебя боялся. Позади него на фото Бабушка, совсем уже выцветшая. Справа от Сегундо мама и папа Старшего Ангела. Папа Антонио – я оплакиваю тебя. Мама Америка – я хороню тебя.
Дочь оставила попытки пролезть мимо матери и наклонилась поправить выбившийся у Ангела хвост рубашки.
– Не лапай меня за nalgas[9], – рыкнул он.
– Слушай, я в курсе! – огрызнулась она. – Лапать тощую задницу собственного папаши – прямо упоение, ага.
Оба натужно рассмеялись, и дочь протиснулась-таки в ванную.
Жена пулей вылетела оттуда, продолжая на ходу приминать волосы, бретелька комбинации сползла с плеча. Он любил ее ключицы и широкие лямки ее бюстгальтеров. С ума сходил от темных полосок кожи под этими лямками, плечи ее помнили вес молока, что вытянуло ее груди, налило их тяжестью. Багровые полоски на плечах – всегда казалось, что они саднят, но он без устали целовал и вылизывал их, когда они еще занимались любовью. В штанах-то у него вяло, но глаза горят. Комбинация посверкивает в такт ее торопливым движениям, а он пристально наблюдает, как двигаются ее ягодицы под блестящей тканью.
Она вечно называла комбинацию «грация». А он все собирался посмотреть в словаре, так как полагал, что «грация» означает нечто совсем другое, но потом понял, что не хочет ее поправлять. Когда он будет гнить в земле, ему будет не хватать ее словечек. И звуков – как возбуждающе ее чулки делают это шших- шших-шших, когда она бросается в гардеробную, чтобы устроить там такой же кавардак, как в ванной. Даже ее нервное ворчание приятно. Она шумно так втягивает воздух: Сст-ух. Сст-ух. Выскочила из гардеробной, всплескивает руками.
– Ты только посмотри на время, Флако! Взгляни на часы.
– А что, – возмутился он, – я вам всем твержу?
– Ты прав, Флако. Ты всегда прав. Ay Dios.
– И только меня все ждут!
Она тихонько застонала и шшихнула обратно в гардеробную.
Он сидел на краешке кровати, бессильно свисающие ноги касались пола. Кто-нибудь должен помочь ему обуться. Бесит.
Дети на улице подняли гвалт, затеяв возню с легионом собак; грех шума им всем отпущен – как и грех времени.
Старший Ангел де Ла Крус был знаменит своей пунктуальностью, так что коллеги-американцы прозвали его «немцем». Очень смешно, думал он. Как будто мексиканец не может быть пунктуальным. Как будто Висенте Фокс[10] куда-то опаздывал, cabrones[11]. Он, между прочим, вообще призывал просвещать американцев.
10
Висенте Фокс Кесада (р. 1942) – президент Мексики в 2000–2006 гг. от оппозиционной Партии национального действия. Высокий светловолосый Висенте Фокс внешне мало чем напоминал среднестатистического мексиканца, его пунктуальность в Мексике стала едва ли не нарицательной.