Дени Филипп никак не мог вырваться из ощущения околдованности. Перед его глазами разворачивалась сказка из жизни принцев и королей. Некоторую претензию вызывало отсутствие джинна. И язык общения – французский. А разговор начался сразу, как комиссар Тейлан и господин Лалие сблизились.
– Нет ошибки? – восточный вельможа прожёг парижанина тёмным взглядом. Тейлан занервничал, скрыл это чувство за сжатыми губами.
– Вероятность небольшая. Мы искали по описанию, портрета ведь нет.
Лалие неожиданно ухмыльнулся.
– Если всё кончится благополучно – по воле Аллаха, сразу же посажу Алис позировать. Кто сейчас из рисовальщиков в чести?
Тейлан был светским человеком, и подобным вопросом его не смутить.
– Эжен Делакруа? – немного подумал. – Он в моде нынче, но, пожалуй, нет. Рисует он странно и больше склоняется к батальным сценам. О, знаю! – щелчок пальцами. – Орас Верне! Говорят, он сейчас заканчивает портрет дочери – и будет премилое зрелище. Но деньгами, как и все слуги искусства, не богат.
Омар Лалие поднял вверх указательный палец, кучер порылся в своём плаще и, пока Андре Тейлан пялился на это зрелище – грамотный слуга! – написал на извлечённой бумажке «Орас Верне». Почтительный наклон головы не позволял сомневаться, что памятка будет непременно передана секретарю господина, как только они вернутся во дворец.
– Пойдём, Тейлан.
– Не боишься?
Дени Филипп невольно позавидовал комиссару, обращающему к великому человеку на «ты». Хотя… каждому петуху – свой шесток.
Чуть двинув голову, Омар Лалие немигающе уставился на Тейлана.
– Чего?
– Ну… а вдруг это не она?
Лалие удивлённо моргнул. Его явно обескуражил этот вопрос.
– А что изменится от промедления? Не она – так не она, продолжим поиски.
Voila, массовая расправа в случае полицейской ошибки откладывалась! Капитан Филипп приободрился. И даже придержал высокому начальству дверь.
У девушки, потерявшей память в результате столкновения с экипажем на окраине Булонского леса, ещё не окультуренного для прогулок, хотя шаги в этом направлении предпринимались, он уже был. На второй день после того, как сердобольные парижане, обнаружившие девушку на дороге, доставили её в госпиталь, отделу Дени Филиппа пришлось начать расследование. Оно, впрочем, не дало результатов – свидетелей происшествия не было, девушка не помнила ничего, и единственной её возможной судьбой было остаться после выздоровления при госпитале в качестве санитарки. Ну да, хорошенькая, хоть и тощая, в синяках и бинтах, но таких красоток возле кафе и на бульварах Парижа пруд пруди. Выглядела девчонка довольно свеженькой, а вот девственницей, по словам эскулапа, не была. Значит, совсем недавно приставлена к работе… И тут такая новость, подопечная самого Омара Лалие! Филипп цинично хмыкнул: где подопечная, там и любовница. Сбежала от него, небось. Да какой самоубийца задаст этот вопрос восточному принцу?
Мрачноватая компания миновала приёмный покой, но никто их не остановил – то ли вид телохранителей был достаточно угрожающим, то ли посыльный комиссара полиции заранее обеспечил им «почётный коридор».
– Палата на третьем этаже, – ни к кому конкретно не обращаясь, обронил Тейлан у подножия лестницы.
Они вошли в палату гуртом, за исключением телохранителей, которым Лалие взмахом руки приказал оставаться за дверью. Такой визит без предупреждения и даже без стука, конечно, нарушал все установленные правила приличия; но молодая женщина, лежавшая на постели поверх серого одеяла, только лениво повернула голову, рассматривая их. Её волосы были коротко острижены, на голове красовалась толстая марлевая повязка.
– Bon jour, mademoiselle, – вежливо поздоровался капитан.
Андре Тейлан удивлённо, но без раздражения глянул на подчинённого и последовал его примеру. Однако он назвал пациентку полным именем, не сомневаясь в значении утвердительного кивка Омара.
– Это Алис, – проговорил одновременно тот. На загорелом лице мелькнула сложная смесь выражений: гнев, страсть, облегчение. Омар Лалие шагнул вперёд, девушка сползла с кровати и сделала то же самое. Оба замерли, рассматривая друг друга.
А потом восточный господин открыл рот и заговорил на языке, которого Дени Филипп отродясь не слышал.
– God dag, Eliza. Jag beklagar det inträffade. Hur känner du er?3
Девушка слушала его, не перебивая, но поза её при этом была такой напряжённой, словно её парализовало. Омар Лалие смотрел на красивую блондинку, ожидая ответа. Девушка неловко кашлянула, с мольбой огляделась вокруг и наконец заговорила. По-французски.