— Да будет угодно вашей милости, сеньор мой Дон Кихот, пожаловать мне губернаторство на острове, который вы завоевали в этом жестоком бою. Как бы он ни был велик, я чувствую, что могу и буду управлять им ничуть не хуже всех других губернаторов на свете.
На это Дон Кихот ответил:
— Заметь себе, брат Санчо, что такие приключения часто случаются со странствующими рыцарями на перекрестках дорог: тебе могут проломить голову или отрубить ухо, но ничего другого они тебе не принесут. Потерпи немного — будут у нас приключения и поважнее; тогда я сделаю тебя не только губернатором острова, но и кем-нибудь повыше.
Санчо горячо поблагодарил Дон Кихота, еще раз поцеловал ему руку и край кольчуги и помог сесть на Росинанта; потом взобрался на своего осла и поехал следом за ним. Дон Кихот, не сказав на прощанье ни слова даме, сидевшей в карете, быстро поскакал вперед. Санчо трусил за ним, изо всех сил подгоняя своего ослика, однако ему было не угнаться за Росинантом. Санчо скоро отстал. Тогда он принялся кричать своему господину, чтобы тот его подождал. Услышав эти крики, Дон Кихот придержал Росинанта. Поравнявшись с ним, Санчо сказал:
— Думается мне, сеньор, что для нас благоразумнее всего укрыться в какой-нибудь церкви: ведь человек, с которым вы только что сразились, получил такие тяжелые повреждения, что не будет удивительно, если об этом происшествии донесут Санта Эрмандад[27]. Тогда нас посадят в тюрьму, и нам немало придется попотеть, прежде чем мы выберемся оттуда.
— Замолчи, — сказал Дон Кихот. — Слыханное ли дело, чтобы странствующего рыцаря сажали в тюрьму за убийство противника на поединке!
— Про убийства я ничего не знаю, — ответил Санчо, — и сам я отроду этим делом не занимался, но зато я хорошо знаю, что Санта Эрмандад очень интересуется теми, кто затевает драки на больших дорогах.
— Не тревожься, друг мой, — сказал Дон Кихот, — я тебя освобожу из любой тюрьмы. Но скажи мне по совести: видал ли ты когда-нибудь на свете рыцаря отважнее меня? Читал ли ты в романах, чтобы какой-нибудь рыцарь проявил больше смелости при нападении, упорства в защите и ловкости при нанесении удара?
— По правде сказать, — ответил Санчо, — я никогда в жизни не читал никаких романов, потому что я читать не умею, да и писать тоже. Но я готов побиться об заклад, что более отважному господину, чем ваша милость, я никогда не служил за всю мою жизнь. Лишь бы вам не пришлось расплачиваться за всю эту отвагу в том укромном местечке, о котором я только что упоминал. Однако, ваша милость, вам следует позаботиться о себе: ведь у вас из уха сильно идет кровь, а у меня в сумке есть корпия и немножко белой мази.
— Все это было бы лишним, — ответил Дон Кихот, — если бы я не забыл приготовить склянку чудотворного бальзама Фьерабраса: одной капли его было бы достаточно, чтобы исцелить любую рану.
— А что это за бальзам? — спросил Санчо Панса.
— Состав этого бальзама, — ответил Дон Кихот, — я помню очень хорошо. Вот погоди, в первом же селении я приготовлю его и дам тебе. Если когда-нибудь в битве могучий противник разрубит меня пополам (а это случается со странствующими рыцарями), ты осторожно подними ту мою половину, которая упала на землю, и приложи ее к той, что осталась в седле, только смотри, чтобы они пришлись аккуратно друг к другу. Затем дай мне выпить два-три глотка этого бальзама, и я снова буду жив и здоров, как ни в чем не бывало.
— Ну, в таком случае, — сказал Санчо, — не надо мне никакого губернаторства. В награду за мою великую и верную службу я прошу только одного: дайте мне, ваша милость, рецепт этой удивительной жидкости. Я нисколько не сомневаюсь, что ваш бальзам всегда и везде можно будет продать по два реала за унцию, а может быть, и дороже. А этого мне за глаза довольно, чтобы честно и спокойно дожить свой век. Скажите, однако, дорого ли обходится его приготовление?
— На три реала его можно изготовить три асумбры[28], — ответил Дон Кихот.
— Так чего же вы ждете, ваша милость! — воскликнул Санчо. — Отчего вы сами его не делаете и меня не научите?
— Молчи, друг мой, — ответил Дон Кихот, — еще не такие тайны я открою тебе и не такими милостями осыплю. Ну, а теперь займемся моим ухом: оно у меня болит больше, чем мне бы хотелось.
Санчо вынул из сумки корпию и мазь. Но когда Дон Кихот снял шлем и увидел, как он исковеркан, то едва не лишился чувств. Положив руку на меч и подняв глаза к небу, он сказал:
— Клянусь творцом мира и четырьмя Евангелиями, что отныне я буду вести такую же жизнь, какую вел великий маркиз Мантуанский, когда он поклялся отомстить за смерть своего племянника Балдуина; клянусь не вкушать хлеба со скатерти, не ночевать под крышей, не снимать доспехов и не возвращаться домой до тех пор, пока я не отомщу тому, кто нанес мне подобное оскорбление.
27
Санта Эрмандад (дословно — святое братство) — первоначально так назывались вольные союзы городских и сельских жителей, целью которых была защита себя и своего имущества от бесчинства феодалов и их приспешников. Постепенно при поддержке королевской власти Санта Эрмандад из вольной лиги превратилась в административное учреждение для борьбы с преступлениями, совершенными на больших дорогах и в более отдаленных и диких местностях Испании.