— Конечно, это только слухи, — ответил осторожно Хаук, как-то странно хмурясь при этом, — но я слышал, будто раскопать их можно в закрытых архивах Всеамериканского бюро по делам индейцев.
— В закрытых архивах?.. — Взглянув сурово на генерала, Арон Пинкус присел торопливо на стул, схватил несколько листов и стал рассматривать их, поднося к самым глазам и изучая не столько их содержание, сколько фактуру. Потом прошептал взволнованно: — Великий Авраам, я же знаю эти водяные знаки!.. Копии бесподобные!.. Изготовлены на какой-то необыкновенно умной копировальной машине!
— У нас все самое лучшее, командир! — отозвался Хаукинз и тут же умолк, по-видимому жалея о сказанном. Посмотрев внимательно на Сэма, ответившего ему таким же взглядом, он прочистил горло. — Думаю, эти интеллектуалы, из ученых, располагают самым совершенным оборудованием.
— Такого практически никогда не бывает, — возразил Дивероу тихо, но с укоризной.
— Не будем отвлекаться, генерал, — продолжал возбужденно Пинкус. — Многие из этих бумаг — я имею в виду те, что относятся к историческим документам, — представляют собою фактически репродукции фотостатических копий, или, говоря иначе, фотографии фотографий!
— Прошу прощения? — Хаук начал терзать сигару во рту.
— Если в те дни, когда еще не существовало современных копировальных машин, становилось просто невозможно разглядеть текст на старых, разрушенных временем пергаментных листах или восстановить надлежащим образом рассыпавшиеся на кусочки манускрипты, то с помощью направленного на документы пучка света делали факсимиле, а позже и фотокопии, которыми и заменяли в архивах приходивший в тлен материал.
— Командир, право, меня не интересует эта техническая чушь...
— И зря, генерал, — перебил Хаука Арон. — Ваш анонимный информатор, по-видимому, напал на какое-то собрание документов, относящихся к стародавнему, организованному много десятилетий тому назад заговору. Не исключено, что он похитил эти материалы, с незапамятных времен хранившиеся в интересах государственной безопасности в строго засекреченных правительственных архивах.
— Что?! — пробормотал тупо Хаукинз, только теперь обратив внимание на то, что Сэм Дивероу буквально пожирает его взглядом.
— В водяных знаках на этих фотостатических документах прослеживаются редкие вкрапления стальных волокон, позволяющих уберечь бумагу от гибельного воздействия времени и среды в подземных архивах. Насколько мне помнится, Томас Эдисон[62]сделал данное изобретение на рубеже столетий, и в тысяча девятьсот десятом или тысяча девятьсот одиннадцатом годах эта техника была применена в архивном деле, но в ограниченных пределах.
— Почему же так? — неуверенно спросил Дивероу, по-прежнему не сводя неприязненного взора с Хаука.
— Все относительно, Сэмюел. В ту эпоху на эти цели отводились мизерные средства, исчислявшиеся несколькими сотнями тысяч долларов, но и от таких цифр Потомак легко мог бы покрыться льдом. Вводить в бумагу стальные нити, заметные на этих фотокопиях, — процесс чрезвычайно дорогой, и распространение подобной техники на тысячи и тысячи исторических документов было бы равносильно ограблению государственной казны. Поэтому поневоле приходилось ограничиваться наиболее ценными материалами.
— Какими именно, Арон?
Пинкус повернулся к генералу Маккензи Хаукинзу с видом судьи, зачитывающего приговор:
— Теми, которые правительство намеревалось хранить еще по крайней мере полтора столетия.
— Надо же, черт возьми! — присвистнул Хаук и снова принялся терзать многострадальную сигару, похлопывая по расшитым бисером оленьим шкурам и поглядывая благожелательно на Сэма. — Ты не испытываешь чувства гордости, сынок, от сознания того, что оказал на своих коллег духовное воздействие, как изволил выразиться командир?