– Госпожа, некий господин просит вас принять его.
– Кто это? – удивилась принцесса.
– Его зовут Али.
– Что ему надо от меня?
– Он сказал, что должен передать чью-то просьбу.
– Просьбу, – горько улыбнулась принцесса, – неужели. Скажи, что я не принимаю незнакомых людей.
Служанка повернулась, чтобы уйти, но принцесса остановила ее вопросом.
– Как он выглядит?
– Он выглядит как вельможа, – ответила служанка, – и хорош собой.
Любопытство взяло вверх, и Малика-Хатун сказала:
– Если хорош собой, зови, посмотрим.
Али, стоя перед воротами дома Малики-Хатун, в свою очередь, тоже испытывал противоречивые чувства. Он помнил тот день, когда потерял работу из-за ее фиктивного развода. Каково было теперь ей жить в изгнании. Дом, в котором она жила больше подходил какому-нибудь сановнику, а не принцессе.
Из ворот выглянул сторож и сказал:
– Вы можете войти.
Малика-Хатун встретила Али в небольшой зале. Она сидела в большом черном кресле с высокой спинкой, которое было похоже на трон, и смотрелось нелепо в этом небольшом помещении. Зато женщина, сидевшая в нем, выглядела, как истинная царица. Волосы были убраны на затылке. Темно-синее платье с серебряной нитью, выгодно подчеркивало ее стать.
Али поклонился.
– Ваша светлость, – сказал он, – прошу меня простить. Я не знаю, как надо вести себя с царствующими особами. Один единственный раз, когда я был в подобной ситуации, дело происходило в походных условиях на войне. Там не было церемоний.
Али замолчал, вопросительно взирая на Малику-Хатун.
– Продолжай, – сказала принцесса.
– Мир вам, – запоздало приветствовал ее Али. – Я перейду сразу к делу… наверное я нарушаю протокол… простите мне мое волнение… Я проездом в этом городе и совершенно случайно встретил человека, который попросил меня найти вас. Он сейчас в тюрьме и просит, чтобы вы заступились за него.
– Кто этот человек?
– Шихаб ад-Дин Насави.
– Я не знаю такого человека.
– Это начальник канцелярии султана Джалал ад-Дина.
– Мне это имя ни о чем не говорит. Я не знакома с ним. Чего ради я должна просить за него. Если я чем-то обязана ему, пусть он мне напомнит.
– Ваше величество, он не говорил ни о каких обязательствах, но обстоятельства…
– Называй меня как-нибудь иначе, – прервала его Малика-Хатун, – от моего величества уже ничего не осталось.
– Для меня вы все равно остались правительницей Азербайджана.
Принцесса бросила на него взгляд и спросила:
– Кто ты такой?
– Я факих [12], работал секретарем у Шамс ад-Дина Туграи до его ареста. А до этого был помощником судьи Кавама Джидари.
– Вот как, – удивилась Малика, – мир тесен. Значит ты из Табриза.
– Я жил там, но вообще-то я родился в Байлакане.
– Верно ли что жители Табриза не любили меня? – неожиданно спросила принцесса.
– Я не знаю, – растерялся Али. – Как-то мне не доводилось ни с кем об этом не разговаривать.
– А ты сам?
– Что сам?
– Как ко мне относишься?
– Я не могу ответить одним словом.
– Отвечай, как можешь.
– Когда вы отстранили судью от должности, я остался без работы.
– Мне нравится твоя честность. – заметила принцесса. – Что ты там говорил об обстоятельствах?
– Насави оказался в тюрьме из-за вашего письма к правителю. Он убедил вазира наложить на него положительную резолюцию. Правитель, узнав об этом, пришел в ярость. Так из-за желания помочь вам, он оказалась в тюрьме.
– Я не буду хлопотать за него, – ответила, не раздумывая Малика, – можешь так и передать ему.
– Вряд ли я смогу еще раз увидеть его, – сказал Али. – Спасибо, что вы приняли и выслушали меня. Я выполнил его просьбу и моя совесть чиста. Я пойду с вашего позволения.
Али предполагал, что от царственных особ надо уходить, пятясь, не поворачиваясь к ним спиной. Он сделал два-три шага, чуть не упал, и повернулся, чтобы уйти уже без церемоний. Но Малика остановила его:
– Подожди, предположим, что я соглашусь. Но даже если я вздумаю просить правителя помиловать Насави, из этого ничего не выйдет. Ведь, по его словам, он из-за меня там сидит. Мое обращение еще больше разозлит Малика Музаффара.
– Это верно, – согласился Али, – логики здесь нет, я об этом не подумал.
– К тому же я сама здесь в таком положении…, – она не договорила, но Али все понял.