— Приставал? — ревниво осведомился Драко, выкидывая сигарету.
— Пока тебя таскали по саду, — кивнул Гарри. — Я не хотел жаловаться. Но меня это бесит.
— Он прикалывается, — грустно сказал Драко.
— Знаю.
— Но я все равно бешусь, — закончил Драко. — Я его побью, пожалуй…
— Я и сам могу его побить, — сказал Гарри, подходя к окну. Драко улыбнулся — одежда Гарри состояла из одного полотенца на бедрах, и это нравилось его возлюбленному.
— Гарри…
— Только не говори мне, что я простужусь, — Гарри предупреждающе вскинул руку. — Не то я и тебя побью.
— Drago de Fleur Malefoy! — крик из сада заставил обоих парней отскочить от окна с такой прытью, словно оно было заминировано. — Si encore fois ta cigarette tombera sur mon parterre, je ne garantis pas les consequences![2]
— Excuse-moi, maman[3], - крикнул Драко, но подойти поближе к окну все не решился. — Похоже, она обиделась…
Гарри хмыкнул.
— Мягко говоря. Научи меня французскому.
— Запросто, — Драко улыбнулся и коснулся губами губ Гарри. — Le baiser.
— Le baiser, — повторил Гарри. — Поцелуй?
— Верно. Над произношением придется поработать, — Драко притянул Гарри к себе. — L'etreinte.
— L'etreinte, — послушно повторил Гарри. — Объятие?
— Схватываешь на лету, — одобрительно кивнул Драко и потащил Гарри за собой. — Le lit.
Гарри рассмеялся.
— Le lit, — повторил он. — Кровать. Драко, сейчас Мэри придет.
— Ну, так это же будет весело, — подмигнул Драко. — Представляешь себе выражение ее лица? — он опрокинул Гарри на кровать. — Je veux faire l'amour avec toi [4].
— Это слишком сложная фраза, — улыбаясь, ответил Гарри. — Я не смогу ее повторить.
— А тебе не нужно ее повторять. Тебе надо сказать только — D’accord.
— А как будет по-французски «позже»?
— Гарри!
— Ты уверен?
В дверь постучали, и Гарри, спихнув с себя Драко, поднялся на ноги.
— Входите! — произнес Гарри. Появившаяся на пороге молодая женщина — а может, и не очень молодая — что-то странное было в ее лице, не позволяющее с уверенностью определить возраст, — с ребенком на руках сурово посмотрела на юношей и произнесла:
— Мисс Сольвейг должна лечь спать не позже девяти часов.
— Да, Мэри, — смиренно отозвался Гарри.
— Молоко, — по-видимому, не найдя в комнате достойного, кому бы она могла доверить хрупкий предмет, няня поставила бутылочку с молоком на каминную полку.
— Его нужно дать мисс Сольвейг через пятнадцать минут.
— Да, Мэри, — повторил Гарри. Няня окинула его таким взглядом, что Гарри моментально почувствовал себя полным ничтожеством, положила Сольвейг на кровать рядом с Драко и удалилась.
— Она вроде МакГонагалл, — почти шепотом произнес Драко. — Мне рядом с ней кажется, будто я что-то натворил.
Гарри кивнул.
Когда весной встал вопрос о няне для Сольвейг, Драко заявил, что у его дочери должно быть все самое лучшее. Когда он назвал имя этого «самого лучшего», у Гарри от потрясения глаза стали больше оправ.
— Но разве она… существует?! Она же из сказки…
— Ну… — растерялся Драко. — Мы бы, наверное, тоже могли быть… в смысле, в сказке.
— Она же, наверное, очень старая.
— Она как бы вне времени, — объяснил Драко. — Такое бывает иногда с волшебниками. Некоторые считают, что это дар свыше тому, кто наилучшим образом распорядился своими способностями. А другие просто думают, что у нее есть очень мощный Хроноворот, и она скачет по временам — то назад, то вперед… хотя я не думаю, что это объяснение. Ведь она не гостья из прошлого, она действительно прожила все это время.
— А разве она работает за деньги?
— У волшебников. У магглов — никогда, — Драко скривил губы. — Занимается благотворительностью, ха! Но и ей надо на что-то жить…
Малышка радостно гукала, ворочаясь в своих пеленках. Драко, склонившись над ней, самозабвенно показывал «козу». Это было так мило, что Гарри искренне пожалел об отсутствии фотоаппарата.
— Я не уверен, что мы хорошие родители, — сказал, устраиваясь рядом. Малышка схватила крошечными лапками палец Драко и потащила его в рот.
— Почему? — спросил Драко, щекоча свободной рукой животик девочки. Она залилась смехом.
— Потому что мы не с ней, понимаешь? — ответил Гарри. — Ее воспитывают чужие люди… Мы не знаем трудностей, забот… Как же мы можем быть хорошими родителями?
— Гарри, мы же не можем сейчас все бросить… — начал было Драко, но Гарри опередил:
— Она — это все! Мы не можем оставить ее на потом, Драко! Мы вернемся через три года, через пять — и будем ей не родителями, а просто добрыми дядюшками, которые приходят иногда, приносят конфеты и подарки…
— Иди сюда, моя девочка, — Драко осторожно просунул ладонь под затылок Сольвейг и поднял дочь на руки. — Гарри на нас ворчит, Гарри нас не любит… ну и наплевать, правда? А мы пойдем подышим свежим воздухом…
Уголок рта Гарри слегка дернулся. Драко с младенцем на руках… зрелище еще то… «Интересно, он хоть догадывается, какой милой мамочкой сейчас выглядит?»
— Я бы мог сказать тебе, Поттер, что меня тоже воспитывали чужие люди, — произнес вдруг Драко. — Няньки, гувернеры… Но тебе найдется что на это возразить, верно? Это не дало мне счастливой семьи. Мои родители меня не любили.
— Драко…
— А мы ее любим, — с нажимом произнес Драко. — И какая разница, будем мы рядом или за несколько сотен миль? Мы будем возвращаться при каждой возможности… и нам будет радостно возвращаться. А потом у нас будет свой дом… на троих. И мы увидим, как она растет и хорошеет…
Гарри принес с каминной полочки бутылку с молоком, и Сольвейг, причмокивая, припала к соске. Драко смотрел на дочь со странной потусторонней тоской.
Гарри, одной рукой придерживая бутылочку, второй взъерошил Драко мягкие пряди на затылке.
— Драко… тебе важно ехать дальше?
Его возлюбленный поднял блестящие глаза.
— А тебе что важно?
— Давай останемся до осени здесь, — тихо сказал Гарри и указал взглядом на Сольвейг — здесь. Мелькнули и растаяли вдали громадные конусы желтых пирамид и загадочно-каменное лицо сфинкса, неспешные караваны верблюдов и яркие паланкины на спинах слонов, сакура, похожая на розовый дым и букеты, много могущие сказать тому, кто умеет читать на языке цветов… Драко глубоко вздохнул и улыбнулся. Как странно привыкать к мысли, что некуда спешить, что у них двоих — и троих — еще очень много времени.
— Давай останемся.
Полчаса спустя суровая сказочная няня, женщина с большими руками и неприметными родинками на левой щеке, заглянула в комнату, где оставила свою подопечную. Там, в полумраке, на одной кровати спали два молодых человека. Они соприкасались лбами и сплетали пальцы рук, но не прижимались друг к другу, чтобы оставить посередине достаточно места для маленькой светловолосой девочки.
Осень приходила со стуком вагонных колес. Вокзал Кинг Кросс, платформа девять и три четверти, «Хогвартс-экспресс» уходит послезавтра первого сентября, в одиннадцать часов, а сегодня, дыша таким же уютным, старинным дымом, готовится в путь серо-стальной «Специальный рейс номер сто одиннадцать». Ста десяти других специальных рейсов не существует, просто кому-то, видимо, нравятся три единицы…
На платформе было людно и шумно, кто-то кого-то звал, кто-то плакал кому-то в плечо, кто-то пел песни хором, кто-то смеялся, кто-то обнимался… Два парня стояли у края платформы, и на них оглядывались, хотя, как правило, в такой толчее люди не обращают внимания на других.
Просто это были два очень необычных парня. Кто-то начал шушукаться и подталкивать друзей локтями, указывая на взъерошенные волосы и очки брюнета. Кто-то, особенно глазастый, углядел тонкий зигзагообразный шрам на лбу блондина, и немедленно начал рассказывать что-то тем, что стоял с ним рядом.
Двоих парней это совершенно не трогало.
— Волосы? — шептал темный, прижимаясь лбом ко лбу своего друга и едва ощутимо лаская ладонью его щеку, ухо, висок. — Зачем? Так же красиво…
2
Драко де Флер Малфой! Еще одна твоя сигарета в моей клумбе, и я не ручаюсь за последствия!