Выбрать главу

1-Й ГОРОЖАНИН: Слушаю-с. С тех пор мы живем о-очень хорошо.

ГЕНРИХ: Нет, нет, любезный. Не так. Не надо нажимать на «о». Получается какой-то двусмысленный завыв: «Оучень». Поднаприте-ка на «ч».

1-Й ГОРОЖАНИН: С тех пор мы живем очччень хорошо.

ГЕНРИХ: Во-во! Утверждаю этот вариант.

<…>

БУРГОМИСТР:(горожанам). Спасибо, господа. Я и так знаю все, что вы хотите сказать. Черт, непрошеная слеза. (Смахивает слезу.) Но тут, понимаете, у нас в доме свадьба, а у меня остались еще кое-какие делишки. Ступайте, а потом приходите на свадьбу. Повеселимся. Кошмар окончился, и мы теперь живем! Верно?

ГОРОЖАНЕ: Ура! Ура! Ура.

БУРГОМИСТР: Во-во, именно. Рабство отошло в область преданий, и мы переродились. Вспомните, кем я был при проклятом драконе? Больным, сумасшедшим. А теперь? Здоров как огурчик.

Таким образом, Бургомистр просто сменил амплуа: из актёра-одиночки он становится сценаристом, режиссёром, и главным героем собственного театра. При этом меняется эстетика: вместо мрачной абсурдистской клоунады на сцене ставится помпезное действо (хотя и не без макабрических ноток[22]), вполне соответствующее духу «соцреализма».

Итак, Бургомистр — это довольно злая пародия на футуриста, некогда наносившего «пощёчины общественному вкусу», а впоследствии занявшегося его формированием в интересах государства. Это, в общем, вполне соответствовало той идейной эволюции, которую прошли все отечественные футуристы: те, кто не бросил творчества вообще (как Кручёных) и не эмигрировал (как Шершеневич), стали вполне благополучными советскими «асеевыми», добросовестными помрежами Главного Режиссёра советского спектакля.

Вернёмся, однако, ко смысловым перекличкам между текстами пьесы Шварца и творения Кручёных. Несмотря на крайнюю невразумительность текста «оперы», там имеется несколько запоминающихся мест, которые обычно и цитируются. На них следует обратить особое внимание.

Например, очень известная сцена «победы над Солнцем»:

(Входят несущие Солнце — сбились так, что солнца не видно):

МНОГИЕ:

— Мы вырвали солнце со свежими корнями

Они пропахли арифметикой жирные

Вот оно смотрите

Как ни странно, но тема «арифметики» применительно к Дракону-Солнцу постоянно и сознательно педалируется. Собственно говоря, если мир Ланцелота — это мир символический (см. Третий эпизод), то мир Дракона — это мир чистой аритмологии, голого счёта. Изучая текст пьесы, можно заметить, что для описаний Дракона (его внешности, свойств, действий) постоянно используются числительные. Это не случайность: числительные практически «зарезервированы» за Драконом и его слугами[23]. Исключение составляют исторические даты, которые упоминает Шарлемань — однако, это единственное (и весьма красноречивое) исключение только подтверждает правило: Дракон и его присные датами как раз не пользуются, а историю откровенно не любят. Их стихия — не время, а пространство с его направлениями, а также находящиеся в этом пространстве исчисляемые предметы.

Несколько показательных мест, выбранных из текста пьесы:

ЛАНЦЕЛОТ: Сколько у него голов?

КОТ: Три.

ЛАНЦЕЛОТ: Порядочно. А лап?

КОТ: Четыре.

ЛАНЦЕЛОТ: Ну, это терпимо. С когтями?

КОТ: Да. Пять когтей на каждой лапе.

<…>

КОТ: У него три башки. Он их меняет, когда пожелает.

* * *

ДРАКОН: Я уничтожил: восемьсот девять рыцарей, девятьсот пять людей неизвестного звания, одного пьяного старика, двух сумасшедших, двух женщин — мать и тетку девушек, избранных мной, — и одного мальчика двенадцати лет — брата такой же девушки. Кроме того, мною было уничтожено шесть армий и пять мятежных толп.

* * *

ДРАКОН: <…> я тут не так давно разработал очень любопытный удар лапой эн в икс направлении. Сейчас попробуем его на теле. <…> Зачем, зачем я ударил его второй левой лапой? Второй правой надо было.

* * *

ГОРОЖАНЕ: (тихо). Раз, два, три. (Громко.) Да здравствует победитель дракона! (Тихо.) Раз, два, три. (Громко.) Да здравствует наш повелитель! (Тихо.) Раз, два, три. (Громко.) До чего же мы довольны — это уму непостижимо! (Тихо.) Раз, два, три. (Громко.) Мы слышим его шаги!

* * *

БУРГОМИСТР: Ну, сыночек, ну, мой крошечный, а теперь поговорим о наших делишках. За тобой должок, мое солнышко!

ГЕНРИХ: Какой, папочка?

БУРГОМИСТР: Ты подкупил трех моих лакеев, чтобы они следили за мной, читали мои бумаги и так далее. Верно?

вернуться

22

Например:

БУРГОМИСТР: <…> Мы быстро и скромно совершим обряд бракосочетания, а потом приступим к свадебному пиру. Я достал рыбу, которая создана для того, чтобы ее ели. Она смеется от радости, когда ее варят, и сама сообщает повару, когда готова. А вот индюшка, начиненная собственными индюшатами. Это так уютно, так семейственно.

вернуться

23

Ланцелот практически не пользуется числами для описания объектов. Только в одном месте, упоминая Жалобную Книгу, он говорит, что она «исписана до половины». Однако, при втором её упоминании («…исписана почти до конца») становится ясным, что и в первом случае речь шла скорее о качественной оценке: «до половины» здесь означала примерно «осталось ещё много свободного места». Ещё он упоминает «пять лет ходьбы» до места, где скрывается Книга — тем самым демонстративно измеряя пространство временем.