Султан Мехмед II, которому было всего 18 лет, не скрывал радости от смерти отца, которого считал слабым правителем за любовь к миру. Греческий историк Михаил Дука писал о Мураде II: «Он был верен сказанному слову, и не только по отношению к людям своей веры: договоры с христианами, заключенные им, никогда не нарушались… Гнев его никогда не был долгим, он не преследовал своих жертв, не желал полного уничтожения ни одному народу. Когда побежденные приходили просить мира, он любезно их принимал, удовлетворял их просьбы и прекращал войну»[26]. Мехмед был совсем другим: жестоким, мстительным, ни во что не ставившим данные обещания. Любитель вина, женщин и мальчиков, сочинитель лирических стихов, он мечтал войти в историю как величайший завоеватель. За 28 лет его правления ни один год не обошелся без войн.
Первой целью султана стал Константинополь, для захвата которого в начале 1453 года была собрана восьмидесятитысячная армия, в то время как византийский император Константин XI Палеолог располагал только десятью тысячами воинов, включая наемников-европейцев. При осаде турки впервые в истории широко применяли артиллерию — у них было 500 малых пушек, 50 больших и одна гигантская, весившая 19 тонн, из которой стрелял немецкий перебежчик Урбан. Пушечные ядра обрушили давно не ремонтировавшиеся стены города, и на рассвете 29 мая нападавшие с трех сторон ворвались внутрь. Генуэзцы, входившие в войско императора, предали его и сдались туркам на условиях сохранения их торговых привилегий. Константин с несколькими сотнями воинов три часа защищал западные ворота; в конце концов их окружили и изрубили всех до единого. Императора отыскали в куче трупов по красным сапогам, которые во всей Византии мог носить только он. Голова его была выставлена у ворот дворца Буколеон, где обосновался султан. Мехмед на три дня отдал город на разграбление своим солдатам, но запретил трогать великолепный собор Святой Софии, который велел превратить в мечеть. Многие тысячи горожан были убиты или угнаны в рабство; султану пришлось переселить в свою новую столицу жителей нескольких городов Малой Азии, но еще долго целые кварталы Константинополя, переименованного турками в Стамбул, оставались безлюдными.
Хотя одряхлевшая, запутавшаяся в собственных интригах Византия уже давно балансировала на грани гибели, ее падение вселило страх и растерянность в сердца европейцев. В Риме был объявлен траур; на площадях Вечного города самозваные пророки предсказывали, что Антихрист уже явился и имя ему — Великий Турок, как на Западе называли султана. Итальянские дипломаты доносили из Турции, что Мехмед планирует вслед за «вторым Римом» покорить первый, но другие утверждали, что первым делом он пошлет свою бесчисленную армию на север, против императора Фридриха III, поскольку желает остаться единственным императором в целом мире.
Сильнее других испугался валашский князь Владислав II, отделенный от владений султана лишь непрочной преградой Дуная. Узнав о его тайных переговорах с турками, Хуньяди приказал захватить принадлежавшие Валахии Амлаш и Фэгэраш. Владислав пытался вернуть их силой, но потерпел неудачу. С досады он, как прежде Влад Дракул, запретил использовать в обращении испорченные венгерские монеты, но Хуньяди, двинув на Тырговиште свою армию, заставил его отменить это решение. Положение самого «белого рыцаря» было непрочным: пока он воевал, придворные юного короля Ласло Постума интригами добились его отстранения от должности правителя. Король, которому исполнилось 13 лет, был тяжело болен и почти не покидал дворец своего дяди Фридриха III. В феврале 1453 года Хуньяди смог отвезти его в Буду, короновать там королем Венгрии и разделить власть над страной с графом Ульрихом фон Цилли — своим давним противником и заодно зятем Георгия Бранковича, что добавило еще больше запутанности в австро-венгерские отношения.