Еще о злосчастной
я возвещу о твари
из рода рыбьего,
что рыщет в море,
стих, коль сил достанет,
о ките могучем.
Часто его величают
причиной бедствий,
5 губителем злобесным
корабельщиков-мореходов
и прочего люда;
лютого именуют
Фаститокалон[78] – исконный
морской он житель.
Вблизи, как земь,
он показаться может
вершиной шершавой,
возвышающейся над водами,
10 островом с отмелью,
водорослью поросшей,
как пристанище для усталых
скитальцев моря,
для мореходов, –
они охотно
чалят сначала
челны высокогрудые
к этой суше,
не сущей и вероломной,
15 морских под скалами
коней привязывают,[79]
а после вступают
без опаски на берег,
души доблестные, –
на воде остаются
челны, причаленные
к песчаной отмели, –
потом скитальцы
усталые располагаются,
20 без страха странники
костры раскладывают,
огни зажигают
по берегам высокие,
пламя запаляют
люди и радуются,
дорогой изнуренные
роздыху долгожданному.
Но чуть он почует,
враг злочинный,
25 что убежище корабельщики
на горбе его устроили
и ночлегом располагаются,
о погоде радуясь,
тут камнем он канет
в морские волны,
топит пришельцев,
спешит в пучину
жадный житель моря,
погружаясь, уносит
30 в бездну добычу,
в обитель смерти,
и ладьи, и ладейщиков.
У злодейных духов
таковы же повадки,
у тварей диавольских:
умело злонамеренные
обманывают человека,
дело доброе
в недоброе обращая,
35 бесчестят несчастливых,
чтобы те, отчаявшись,
пали и возопили
о помочи к недругам,
вражье избравши
житье неправедное.
И чуть почувствует
чудище по жгучей
боли в горбине,
что корабельщики некие,
40 мужи дружинные
расположились надолго
вдоль боков его покатых,
тогда злокозненный
жизнесокрушитель
уничтожает грешных,
преступных и нечестивых,
тех, что злодейством
здесь ему угождали,
и нежданно, покрывшись
45 шлемом-невидимкой,
в бездонную пучину,
за тьму туманную
смертных уносит
в пекло пламенное,
как мореплавателей
с морскими конями
кит могучий
губит негаданно.
И другая у гордого
50 есть повадка необыкновенная,
у водоплавающего:
когда его в море
мучит голод,
когда поснедать
чудовище ищет,
пасть распахивает
пастырь океанский,
и запах несказанный
из зева его исходит,
55 из утробы, прекрасный,
и рыбье племя,
твари водные
плывут издалека,
морские, взыскавшись,
откуда сладкое
исходит благоуханье,
и охотно они вплывают
толпой беспечной
в пасть разверстую,
60 пока не наполнится,
тогда смыкаются
губы гибельные
за богатой добычей,
челюсти чудищные.
Так же часто
и с человеком бывает:
весь век он смотрит
на жизнь с небреженьем
и бежать не хочет
65 от соблазнов разных,
от желаний суетных,
от злохитрого благоухания,
в грехах погрязший
перед чудовладычным;
когда же скончаются,
враг проклятый
ад раскроет
всем, кто суетным
весельем плоти
70 наслаждался бездумно
по недоброму наущенью;
так искусный лукавец
завлекает многих
в бездну, злобесный,
в обитель огненную,
всех, кто усердно
силе диавольской
служил грехами
и охотно при жизни
75 внимал в этом мире
злонамеренным его советам,
а после за падшими
пасть смыкается,
челюсти чудищные,
крепчайшие створы
врат адских;[80]
и нет возврата,
путь закрыт попятный
тем, кто попался,
80 как рыбам неосторожным,
что рыщут в море,
изо рта китового
уйти невозможно.
И здесь нам должно
.....
бога божьего,
и биться с диаволами
словом и делами,
чтобы славу увидеть
85 дивновладычного;
здесь да будем,
в жизни быстротекущей,
искать спасения,
дабы с любимым
в обители небесной
пребывать во славе
всевековечно.
вернуться
Стихотворение относится к древнеанглийскому Бестиарию. Так называют сборники, получившие в средние века чрезвычайную популярность. Они восходят к эллинистической египетской традиции. Рассказы о внешнем облике и повадках животных, нередко баснословные, получают в бестиарии символическое христианское истолкование. Древнеанглийский Бестиарий включает три стихотворения: о Пантере, Ките и Куропатке (от последнего сохранился лишь небольшой фрагмент), имеющие прямой источник в латинском "Физиологе" (Physiologus, рукопись VIII-IX вв.). первоначально предполагалось, что эти три стихотворения представляют собой лишь отрывок несохранившегося "полного" Бестиария, но современные исследователи видят в них композиционное единство (Krapp-Dobbie, vol. III, p. L-LI). Пантера, Кит и Куропатка суть животные земли, воды и воздуха. В первом из упомянутых стихотворений дается фантастическое описание переливающейся всеми цветами Пантеры, которая имеет обыкновение погружаться после трапезы в трехдневный сон, а пробуждаясь, испускает громкий рев, на который идут все звери. Пантера, как разъясняется в стихотворении, символизирует Христа, ее сон и пробуждение должный пониматься как смерть и воскресение Христа. В приводимом стихотворении описывается Кит, символизирующий сатану. Распространенный сказочный мотив – кит, принимаемый моряками за остров, – смешивается здесь с христианскими легендами о дьявольских чудищах. Ср. в качестве поздней параллели к "Киту" описание Левиафана в "Потерянном Рае" Мильтона (ст. I, 200-206), где этой чудовище сравнивается с сатаной.
вернуться
Фаститокалон. – Искаж. греч., обычно толкуемое как "морская черепаха", ср. лат. aspido-trestudo. Приведем начало латинского стихотворения из "Физиолога": "Есть морское чудище, называемое по-гречески aspidochelone, т. е. кит. Кит огромен и его кожа покрыта песком, вроде того, какой бывает на морском берегу. Спина чудовища так высоко поднимается над морскими волнами, что мореходы, обманываясь, принимают его за остров" (Allen-Calder, p. 160).
вернуться
…а после за падшими… врат адских… – Адские Врата в виде чудовищных челюстей – образ, распространенный в средневековом искусстве, ср. одну из миниатюр в Кодексе Юниуса: Kennedy Ch. The Earliest English Poetry, p. 307.