Когда народ забрасывает основное и начинает заниматься второстепенным[38], он не слушает приказов, а когда он не слушает приказов, его нельзя использовать в защите [государства] и нельзя использовать для войны. Когда народ забрасывает основное и начинает заниматься второстепенным, то его производство скудеет; когда производство скудеет, то легче сниматься с места и переезжать, а когда легче переезжать, то у государства возникают беды, у всех появляются думы о далеком и нет намерения оставаться на месте. Когда народ забрасывает основное и занимается второстепенным, то любит соображать; когда любят соображать, то много обманывают, а когда много обмана, то ловчат с законами и приказами и правду делают неправдой, а неправду — правдой.
Хоу-цзи[39] говорил: «Нужно, чтобы пахали поля и ткали пряжу, так как это главное в воспитании [народа]». Вот почему сын неба лично возглавляет владетельных князей при вспашке государева поля цзи тянь[40], сановники и чиновники, согласно рангам, имеют свои обязанности. Поэтому, когда наступало время [сельских] работ, земледельцев не было видно в столице, так как народ воспитывался в духе почитания работы на земле. Жена государя, командуя его наложницами, разводила шелковичных червей в окрестностях столицы, сажала тутовые деревья на общественных полях. Весной, осенью, зимой и летом — всегда имелась работа по обработке конопли и коконов шелковицы, таким образом, усиливалось еще больше воспитание женщин.
В силу этого мужчины не ткали, но были одеты, женщины не пахали, но были накормлены, таким путем мужчины и женщины обменивались плодами своего труда, чтобы поддерживать свою жизнь. Таков порядок, [установленный] мудрецами. Поэтому [люди] ценили время сезонов и любили дни [труда]. Кроме стариков, никто не оставлял работу; кроме больных, никто не отдыхал, только смерть могла заставить покинуть [работу].
С поля высшего качества один мужчина кормит девять человек, с поля низшего качества один мужчина кормит пять человек — этот расчет можно увеличить, но нельзя уменьшить. Один человек управляется с полем, а десять человек кормятся с него, сюда входит и корм для шести [видов] домашних животных. Таков великий закон использования земли.
Поэтому в моменты сезонного труда не следует затевать земляных сооружений, не следует устраивать передвижения войск. Простым людям не следует [в это время] устраивать обрядов по достижении совершеннолетия с надеванием шапки [взрослого], женитьб и выдачи дочерей замуж, принесения жертв, не [следует] устраивать церемоний с вином для множества людей.
[В это время] земледельцы, не испросив разрешения, не смеют нанимать работников для личных надобностей, так как это вредит сезонным работам. После этого устанавливаются запреты, относящиеся к полевым [работам]; если крестьяне не относятся к одной фамилии, то [в это время] нельзя жениться вне своей деревни, а девушкам нельзя выходить замуж в чужие селения, чтобы земледельцы оставались на месте.
Запретов, относящихся к полевым [работам], пять. Если поля еще не перепаханы как следует, то нельзя заниматься обработкой конопли и нельзя вывозить навоз [из ям]. Если по возрасту человек не стар, то он не смеет работать в саду и огороде. Если при расчете сил недостает, то нельзя копать канавы, а надо пахать землю. Земледельцы не смеют заниматься торговлей и не вправе заниматься другими делами, ибо все это во вред сезонным [земледельческим] работам.
Затем устанавливаются запреты, относящиеся к четырем сезонам.
[В определенные периоды] нельзя рубить лес в горах и спускать его вниз; у озер людям нельзя жечь и уничтожать [растительность]; силки и сети для ловли зверей нельзя выносить из ворот; нельзя опускать рыболовные сети в глубины вод; если на озерах нет смотрителей лодок, нельзя, пользуясь этим, [плавать]. Ибо все это вредит сезонным [земледельческим] работам.
Если кто из народа не прилагает сил к земле, ставят клеймо [правителя] на его домашний скот. Управлять государством трудно, когда три сомнения достигают предела, иначе говоря, когда становятся спиной к основному и нарушают законы ведения дел, тем самым разрушая свое государство.
40
В начале первого тысячелетия до нашей эры в Чжоу существовал обычай торжественного начала весенней пахоты, при этом сын неба (глава чжоуского дома) символически должен был проложить первую борозду на своем «государевом поле». Доходы с этого поля шли, видимо, в личное пользование вана. — 308.