Проведенные к концу XIX в. раскопки древних цивилизаций оказали влияние на современные теории, дав огромный материал по роли «прогресса» в развитии культуры. Кроме того, они предоставили эмпирические доказательства существования былых цивилизаций, многие из которых на тысячелетия «исчезли» из человеческой истории. Получив такие доказательства, ученые более остро ощутили необходимость не только осмыслить природу цивилизаций, по и разобраться в причинах их расцвета и гибели. Археологические свидетельства существования цивилизаций прошлого сделали недостаточным интуитивное, философски ориентированное понимание культурной эволюции. Идеи больше нс могли существовать в вакууме и требовали, для своего утверждения или, наоборот, отрицания, существенного подспорья в виде конкретных археологических данных.
Вклад Чайлда в археологическую теорию
Широкие раскопки древних цивилизаций привели к первым в современную эпоху попыткам обобщить новые данные. Среди тех, кто предпринимал такие попытки в первой половине текущего столетия, выделяется фигура Вира Гордона Чайлда (1892–1957). Его объемистые труды, выходившие с 1915 по 1950-е гг., продолжают оказывать влияние и на нынешнее поколение археологов. Чайлд остается ученым, который наиболее полно обобщил данные археологии Старого Света. Чайлд весьма критически относился к прежним интуитивным подходам к изучению и толкованию исторических фактов. В частности, он выступал против концепции «великих личностей», а также теорий расового детерминизма и психической общности, считая их не имеющими никакой ценности для исторического анализа. В заметках об известном сочинении Шпенглера он так выразил свое отношение к идее «цикличности» в истории: «Совершенно очевидно, что — особенно в сфере науки и техники — история не описывает круги, а представляет собой кумулятивный процесс» [32, с. 4 и сл., 43–48]. Чайлд отвергал также сравнительно-исторический метод и лишь в самых редких случаях использовал для освещения археологических материалов этнографическую аналогию (т. е. сравнение этносов, живущих в условиях племенного строя, а также их материальной культуры и поведения с материалами, добытыми в процессе археологических раскопок).
В ранних своих работах: Чайлд, развивая идеи Э. Хантингтона, разработал энвайронментально-детерминистскую модель, которая вытеснила господствовавшую в XIX в. теорию культурной эволюции и ввела понятие изменения окружающей природной среды как причины возникновения цивилизаций. Впоследствии Чайлд расширил эту модель, добавив еще один фактор, более важный, чем природная среда, — производительные силы, потенциально имеющиеся в распоряжении данного общества. Продолжая рассматривать географические и природные условия в качестве важных факторов, обусловливающих исторические процессы, Чайлд обратился к материалистической концепции Маркса, увидев в ней наиболее жизнеспособное средство для объяснения этих процессов. По Чайлду, наибольшим потенциалом для управления историческим процессом обладает технический прогресс. Материальные производительные силы, утверждал он, самым непосредственным образом воздействуют на правовую, политическую и религиозную надстройку общества.
Чайлд включил материалистическую концепцию Маркса в свою переоценку теории социальной эволюции Моргана. В результате появился шедевр археологического синтеза для Европы и Ближнего Востока. Отказавшись от использования традиционных объяснений культурной эволюции по периодам и стадиям, Чайлд стал рассматривать развитие культур как гомотаксиальный процесс: культуры, находившиеся на близких уровнях развития в различные периоды времени в европейской и ближневосточной предыстории, имели сходные экономические, политические и социальные институты. Такой подход подвел Чайлда к определению стадий цивилизации в соответствии с социально-экономическими моделями. Например, стадия «варварства» характеризовалась «неолитической революцией» — началом производства пищи, приручения диких животных и возделывания дикорастущих растений. Стадия, которую он назвал цивилизацией, началась с «городской революции» — появления первых обществ, имеющих письменность и живущих В густонаселенных поселениях (городах) со сложными бюрократиями — признаком государственно-политической организации.
Чайлд называл эти вехи «революциями», потому что они символизировали драматические по своему характеру трансформации в развитии общества. По миопию Чайлда, наибольшее значение имела «неолитическая революция». Между прочим, эту мысль высказывали в минувшие века многие мыслители. Переход охотников и собирателей от жизни в первобытном, «природном» состоянии к производству пищи на базе одомашнивания диких животных и растений с незапамятных времен занимал умы поэтов, философов и моралистов. Но, как это ни кажется удивительным, тема эта стала предметом эмпирического исследования лишь после второй мировой войны.
По мнению Чайлда, анализ археологических культур должен проводиться на двух уровнях, разделяемых только для удобства объяснения. На одном уровне находятся принципы, управляющие интеграцией институтов, их структурой и функционированием, на другом — принципы, обусловливающие и направляющие их эволюцию и трансформацию.
Теории Чайлда подвергались некоторой критике — в основном за то, что два уровня анализа не объединены у него в одну генеральную схему, которая одновременно описывала бы прошлые трансформации и объясняла, почему они происходили. Тем не менее в то время как его современники составляли описи материальных остатков по их характерным признакам и писали историю отдельных археологических памятников, Чайлд пытался объяснить процессы доисторической культурной эволюции, инкорпорируя идеи Маркса, Дюркгейма, Малиновского и других ученых в свою антропологическую концепцию.
Чайлд в конечном счете был не производителем, а потребителем теории. Осуществленный им синтез идей позволил построить модели для определения социальных и экономических структур доисторических обществ, а реализованный им синтез европейской и ближневосточной археологий послужил основанием для серьезной переработки археологической теории и трансформации наших представлений о древних цивилизациях.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ ПОСЛЕДНИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ
В последние два десятилетия теория и методология археологии в Соединенных Штатах претерпели радикальное изменение. Предшествующие археологические теории включались чаще всего в сферу истории культуры. Однако со времени второй мировой войны новые достижения в области археологии рассматриваются, как правило, в контексте антропологии — науки о культурной и биологической эволюции человека. В результате этого археология в последнее время в большей степени, чем раньше, занимается проблемами культурной эволюции[8].
Перемены в области археологической теории и методологии связаны с большой разницей между археологическими традициями Старого и Нового Света. Археология Старого Света всегда была самостоятельной дисциплиной, соприкасавшейся с другими науками, такими, как история и геология, тогда как археология Нового Света развивалась как часть более широкой отрасли знания — антропологии. (В настоящее время археология обоих регионов справедливо рассматривается как раздел антропологии, занимающийся изучением культур прошлого.)
В представленных в этой главе материалах можно различить две волны перемен, затронувших исследования по истории цивилизаций. Как было отмечено выше, в начале текущего столетия антропология стала антиэволюционной и антиматериалистической. В то же время в археологии возобладал дескриптивный (описательный) метод, довольствующийся классификацией древних поселений и остатков материальной культуры по времени и месту. В то время как культурная антропология, занимающаяся современными обществами, разрабатывала теоретические положения, археология — по крайней мере на эксплицитном уровне — все более утрачивала характер теоретической дисциплины, и многие ученые даже стали считать ее интеллектуально бесплодной.