Гл. 109. Послы, которых он посылал к Цезарю [Августу Октавиану], то смиренно отдавали себя под покровительство этого последнего, то разговаривали с нами, как равные с равными. Отпавшие от нас племена и отдельные лица находили у него убежище. Ему с трудом удавалось скрыть, что он намерен соперничать с Римом. Его войско, которое он довел до 70 тысяч пехотинцев и 4 тысяч всадников, упражнялось в военном деле, постоянно воюя с соседями; Маробод подготовлял его к какому‐то более значительному делу, чем то, которым был занят в данное время. Его следовало опасаться еще и потому, что на западе и на севере его владения граничили с Германией, на востоке – с Паннонией и на юге – с Норикумом. Он мог в любой момент вторгнуться в каждую [из этих областей], и поэтому в каждой из них его боялись. Даже Италия не могла без тревоги смотреть на рост его мощи: ведь от альпийских горных хребтов, составляющих границу Италии, до границ владений Маробода было не более 200 тысяч шагов58. На этого‐то человека и его державу Тиберий решил напасть в следующем году59 с двух различных сторон: Сентию Сатурнину было поручено провести легионы через страну хаттов и затем, прорубив себе дорогу через задерживающий продвижение Герцинский лес, [проникнуть] в Бойгемум (так называлась область, в которой обитал Маробод). Сам же Тиберий намеревался выступить из Карнунтума, самого близкого от Норикума пункта по сю сторону Данувия, и двинуть в страну маркоманов войска, расположенные в Иллирии.
Гл. 110. [Однако поход Тиберия не был доведен до конца, так как этому помешало восстание в Паннонии и Далмации, вспыхнувшее в тот момент, когда войска Тиберия и Сентия Сатурнина были на расстоянии всего пятидневного перехода от неприятеля.] 60
Гл. 117. Едва только Тиберий закончил войну в Паннонии и Далмации – всего лишь через пять дней после свершения такого великого дела, – пришла из Германии печальная весть о гибели Вара и уничтожении трех его легионов, стольких же отрядов конницы и шести когорт.
[Стараясь выяснить причины этого поражения, Веллей характеризует начальника римских легионов в Германии Квинтилия Вара как человека, мало пригодного к военному командованию, но весьма склонного к личному обогащению, что и обнаружилось во время его пребывания наместником в Сирии.] Бедняком пришел он в богатую страну и богачом ушел из нищей страны.
Поставленный во главе войск, находившихся в Германии, он вообразил, что в германцах нет ничего человеческого, кроме способности речи и строения тела, и что их, не поддающихся усмирению оружием, можно смягчить при помощи [римского] права. Держась такого убеждения, он зашел в глубь Германии и, словно находился среди людей, наслаждающихся благами мира, провел все лето в том, что творил суд и созывал судебные собрания перед своим трибуналом.
Гл. 118. Но эти люди, несмотря на всю свою дикость, чрезвычайно изворотливы (этому трудно было бы поверить, если бы это не было проверено на опыте); они представляют собой племя, как бы рожденное для лжи; и вот они для виду стали подсовывать Вару целый ряд нарочно придуманных судебных дел; то они жаловались друг на друга, измышляя [фиктивные] обиды; то благодарили Вара за то, что он решает дела согласно римскому правосудию, смягчает их дикость при помощи новых, дотоле неизвестных им порядков и разрешает споры судом, а не оружием, как это принято было раньше. Таким образом, они привели Вара в состояние величайшей беспечности, так что он воображал себя скорее претором, творящим суд на римском форуме, нежели начальником войск, находящихся в самом сердце Германии.
В то время в Германии жил юноша знатного происхождения, по имени Арминий, сын Сегимера, главы своего племени61. Он отличался личной храбростью, живостью ума и сообразительностью в большей степени, чем это свойственно варварам; в его лице и взгляде светился огонь его духа; до тех пор он постоянно сопровождал наши походы62; он приобрел права римского гражданства и сословное достоинство всадника. Он‐то и использовал беспечность нашего полководца в преступных целях, благоразумно рассчитав, что легче всего победить того, кто не предвидит опасности, и что в большинстве случаев уверенность в полной безопасности и есть начало гибели.
Итак, он посвятил в свои планы сначала некоторых, а потом многих: он говорил, что сможет осилить римлян, и убедил в этом [своих соучастников]; за решением последовало выполнение [плана]: Арминий назначил срок для засады и нападения.
60
О дальнейшей судьбе Маробода и его державы см. Тацит, «Анналы» II, 44 – 46; 62 – 63 и XII, 29.