Белинский расценивал «Древние русские стихотворения» как богатое и авторитетное собрание, дающее ясное и основательное представление о русском эпосе: «Это книга драгоценная, истинная сокровищница величайших богатств народной поэзии, которая должна быть коротко знакома всякому русскому человеку, если поэзия не чужда душе его и если все родственное русскому духу сильнее заставляет биться его сердце»[595]. Белинский не сомневался в древнем характере большинства песен, помещенных в Сборнике, хотя и признавал, что они подвергались позднейшим изменениям. Критик тщательно систематизировал в жанровом и идейно-художественном плане сложный состав Сборника. К оценке его материалов он подходил дифференцированно, стараясь отделить прогрессивные, здоровые начала в песнях от всего того, что привнесено в них уродствами социальных порядков и темными сторонами народной жизни. Стремление точно, без преувеличений, без ложной идеализации определить истинное значение «Древних русских стихотворений» (и старой народной поэзии в целом) для русской литературы вызывало у Белинского трезвые, а подчас и преувеличенно резкие критические оценки Сборника, заставляло его выступать против тех, кто ложными восторгами по адресу Сборника прикрывал свою враждебность идеям народности и реализма в литературе.
Белинский любил цитировать в своих статьях «Сборник Кирши Данилова», часто обращался к образам русских богатырей, в которых видел поэтическое выражение национальных качеств русского народа. О том, какое большое воспитательное значение придавал критик-демократ «Древним русским стихотворениям», свидетельствует следующее его высказывание относительно круга детского чтения: «Очень полезно, и даже необходимо, знакомить детей с русскими народными песнями, читать им, с немногими пропусками, стихотворные сказки Кирши Данилова. Народность обыкновенно выпускается у нас из плана воспитания: часто не только юноши, но и дети знают наизусть отрывки из трагедий Корнеля и Расина и умеют пересказать десяток анекдотов о Генрихе IV, о Людовике XIV, а между тем не имеют и понятия о сокровищах своей народной поэзии, о русской литературе... Кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству»[596].
Высокая оценка, которую дал Белинский «Сборнику Кирши Данилова», во многом определила отношение к последнему со стороны представителей передовой общественной мысли и литературы. Для А. И. Герцена «Древние русские стихотворения» были одним из замечательнейших собраний русского народного творчества. «Народная поэзия вырастает из песней Кирши Данилова в Пушкина»[597] — эти слова выразительно характеризуют понимание Герценом путей развития русской поэзии и места в ее истории материалов Сборника.
И. С. Тургенев — глубокий знаток и ценитель народной поэзии, хорошо знал и «Древние русские стихотворения». Характерно, что в первоначальном тексте «Дворянского гнезда», напечатанном в «Современнике» (1859, № 1), находился эпиграф из «Сборника Кирши Данилова»[598]. Экземпляр издания 1818 года был в библиотеке Л. Н. Толстого в Ясной Поляне. С. Л. Толстой вспоминает: «Напевы Данилова очень нравились моему отцу. Он даже подобрал аккомпанемент к одной из них, а именно к песне „Высота, высота ль поднебесная, глубота ль, глубота океан-моря“». В 1876 году Л. Н. Толстой послал П. И. Чайковскому сборник народных песен с просьбой обработать их. Сергей Львович предполагает, что это были «Древние русские стихотворения»[599].
С музыкальной стороны «Сборником Кирши Данилова» занимался Н. А. Римский-Корсаков, который, в частности, использовал напев былины о Соловье Будимировиче в опере «Садко».
Для М. Горького «Древние русские стихотворения» всегда стояли в ряду классических собраний русского фольклора, он ценил их наряду со сборниками А. Н. Афанасьева, П. Н. Рыбникова и других, рекомендовал молодым писателям читать их, изучать как образцы народной поэтической речи[600].
Тексты из Сборника неоднократно перепечатывались в различных фольклорных изданиях XIX—XX веков. Почти все записи былин и исторических песен вошли в соответствующие выпуски десятитомного свода «Песен, собранных П. В. Киреевским».
С появлением во второй половине XIX — начале XX столетия новых научных собраний по русскому былинному эпосу (сборники П. Н. Рыбникова, А. Ф. Гильфердинга, А. В. Маркова, А. Д. Григорьева, Н. Е. Ончукова и др.) интерес и внимание в науке к «Древним русским стихотворениям» не только не ослабели, а, наоборот, усилились. Было ясно, что материалы Сборника представляют исключительно важное значения для исследования вопросов о судьбах русского эпоса, об областных эпических традициях, об истории отдельных сюжетов. Все это настоятельно требовало нового, более совершенного в научном отношении издания «Сборника Кирши Данилова». Точная перепечатка в 1878 году издания К. Ф. Калайдовича не могла, конечно, удовлетворить требованиям науки. Дело усложнялось тем, что рукопись после 1818 года исчезла неизвестно куда; розыски не обнаружили ее среди бумаг членов кружка Румянцева. Счастливый случай помог обнаружить затерянную рукопись. Она была найдена в 1894 году Н. В. Чеховым в библиотеке кн. М. Р. Долгорукова, к которому попала в числе бумаг А. Ф. Малиновского[601].
598
М. К.
599
С. Л.
601
См. об этом: Н.