Hachmann R. und Kuschke Ä. Bericht über die Ergebnisse der Ausgrabungen in Kamid el-Loz (Libanon) in den Jahren 1963 und 1964. Bonn, 1966.
Hachmann R. Bericht über die Ergebnisse der Ausgrabungen in Kamid el-Loz (Libanon) in den Jahren 1966 und 1967. Bonn, 1970.
Haefeli L. Syrien und sein Libanon. Luzern — Leipzig, 1966. Harden D. The Phoenicians. L., 21963.
Helck W. Die Beziehungen Ägyptens zu Vorderasien im 3 und 2 Jahrtausend v. Chr. Wiesbaden, 1962.
Hitti Ph. K. Lebanon in History. L., 1957.
Jidejian N. Byblos through the Ages. Beirut, 1968.
Jidejian N. Tyre Through the Ages. Beirut, 1969.
Klengel H, Geschichte und Kultur Altsyriens. Lpz., 1967.
Klengel H. Geschichte Syriens im 2. Jahrtausend v. u. Z. II–III_ B., 1969–1970.
Krencker D. und Zschietzschmann W. Römische Tempel im Syrien. I–II. B., 1938.
Kuкahn E. Anthropoide Sarkophage in Beyrouth. В., 1955.
Montet P. Byblos et l’Egypte. P., 1928.
Moscati S. Die Phöniker von 1200 v. Chr. bis zum Untergang Karthagos. Zurich, 1966.
Poidebard A. Tyr, un grand port disparu. P., 1939.
Poidebard A. und Lauffray J. Sidon. Amenagements antiques du port de Saida. Beyrouth, 1951.
Pope M. H. und Röllig W. Syrien. Die Mythologie der Ugariter und Phönizier. — Haüssig H. W. Wörterbuch der Mythologie. L Stuttgart, 1965.
Raphael P. Le cèdre du Liban dans l’histoire. Beyrouth, 1924.
Renan E. Mission de Phénicie. I–II. P., 1864–1874.
Taylor G. The Roman Temples of Lebanon. Beirut, 21971.
Vaumas E. de. Le Liban. Étude de géographie physique. I–IIL P., 1954.
Ward W. A. (Herausgeber). The Role of the Phoenicians in the Interaction of Mediterranean Civilizations. Beirut, il967.
Wein E. J. und Opificius R. 7000 Jahre Byblos. Nürnberg, 1963.
Weissbach F. H. Die Denkmäler und Inschriften an der Mündung des Nähr el-Kelb. B. — Lpz., 1922.
Wiegand Th. (Herausgeber). Baalbek. Ergebnisse der Ausgrabungen und Untersuchungen in den Jahren 1898–1905. I–III. Lpz. — B»1921–1925.
От редактора
За последние годы, благодаря неустанной популяризаторской деятельности Главной редакции восточной литературы издательства «Наука», читатели нашей страны познакомились с немалым количеством трудов отечественных и зарубежных специалистов по истории и культуре древнего Востока, адресованных широкой читающей публике. Среди этих трудов, призванных рассказать доступным языком о достижениях науки, нередко — о драматических событиях, сопровождавших то или иное открытие, о картине мира, отстоящего от нас на тысячелетия, воссозданной учеными за удобным письменным столом и на мало располагающих к удобствам стоянках археологов, книга Карла-Хайнца Бернхардта «Древний Ливан» занимает особое место.
В самом деле, мы едва ли ошибемся, если в качестве одного из аргументов в пользу «особого» характера этого издания отметим, что «Древний Ливан» — первая у нас книга, в которой скрупулезно, на основе тщательно отобранных фактов, почерпнутых автором в самых различных узкоспециальных статьях и обобщающих работах, в популярной форме представлена в цельном виде многовековая древняя история «Страны Кедра», доныне практически неизвестная нашим «любителям древности». Конечно, о ней все мы «слышали» (кто не слышал о финикийцах или филистимлянах!), кое-что читали (как правило, в книгах, посвященных отдельным частным вопросам или, в основном, истории соседних «великих держав» древнего мира, или в связи с библейскими темами), но не более того. Древний Ливан как-то терялся в блеске могучих империй и царств, служивших издавна да и служащих поныне излюбленной темой научно-популярных работ по ранней истории человечества. И, как, вероятно, убедился читатель, совершенно напрасно.
Если рассматривать древнюю Переднюю Азию в целом, как один из древнейших очагов зарождения общечеловеческой цивилизации, как «гори», в котором сплавлялись воедино исторический опыт и культуры народов, населявших этот район планеты, приходится признать, что Ливану самой судьбой было уготовано здесь место, пожалуй, самой жаркой точки в этой печи. Здесь встречались хетты, египтяне, ассирийцы и народы Эгейского моря. Отсюда — далеко на Запад и на Юг — уходили корабли, развозившие по свету не только товары — запечатленный в бронзе, камне и дереве продукт слияния высших достижений материальной культуры народов, но и идеи, и эмбрионы новых цивилизаций, родившихся затем в Северной Африке и на крайнем западе Европы. Здесь в глубокой древности возникла универсальная система письма, совершенство которой доказано всей последующей историей человечества, ибо ему с тех пор не удалось придумать ничего лучше.
Читатель, вероятно, без труда понял, прочтя предложенную его вниманию книгу, как складывались характерные, особые черты древнего народа, населявшего «Страну Кедра», и почему именно такие, а не иные — трудолюбие и доведенное до совершенства мастерство его земледельцев и ремесленников, высочайший профессионализм его мореходов и купцов, их неустанное стремление к совершенствованию и специализации, кровавые ритуалы, связанные с сохранением тайн профессионального мастерства, были во многом порождены и постоянно подстегивались острым стремлением внушить окружающему миру грабежей и войн, тем, кто бы ни пришел, ни подмял под себя, четкую мысль о своей нужности и незаменимости. Такого рода «приспособляемость» к многочисленным захватчикам стала формой сохранения самого существования малого народа, его «Я». Внешняя покорность и уязвляемая веками гордость; «широта взглядов», жажда познания мира и истовая преданность своим храмам; поклонение «чистогану», не имеющему родины, и фанатичная любовь к родной земле; вероломство по отношению к врагам и чужакам вообще и верность клятвам… — таковы некоторые из «особых» черт народа, веками обитавшего в древности у исхоженной дороги войн и грабежей, по которой с грохотом проносились цари, одержимые идеей мирового господства.
Не потому ли из далекого Карфагена, могучей финикийской державы, возникшей как воплощенная мечта веками приниженного народа древнего Ливана, прозвучало на весь мир имя нового очередного претендента на это господство — Ганнибала?…
Быть может, у кого-либо вызовет недоумение, что автор в значительной части обошел молчанием историю Карфагена, историю освоения финикийцами морских пулей и новых территорий и т. д. и т. п. Полагаем, что такого рода недоумения вряд ли оправданы. Тема очерчена автором четко и определенно — «Древний Ливан», то есть древняя история страны, области, на земле которой расположен Ливан нынешний, история племен и народов, населявших эту область, и только постольку, поскольку они жили здесь, составив некогда ядро, основу современного народа Ливана. С этой точки зрения, на наш взгляд, тема рассмотрена достаточно полно. Заметим, в скобках, что ответы на многие вопросы, могущие возникнуть по поводу истории Карфагена, финикийского мореплавания, колонизации финикийцами Западной Европы советский читатель найдет, например, в серьезных, но доступных кругу читателя работах И. Ш. Шифмана и И. III. Кораблева[72] и в книге Ю. Б. Циркина[73].
Правда, автор мог бы сделать хотя бы одно исключение из последовательного проведенного им правила и несколько подробнее остановиться на описании Угарита — «далекого» северосирийского города-государства, раскопки на месте которого приоткрыли, в числе прочего, завесу над тайной истоков духовной культуры всего древнего Ханаана и, разумеется, финикийцев тоже. Не следовало ли упомянуть и о первых, предварительных результатах раскопок на месте древнего южносирийского города Эблы, стертого с лица земли еще в III тысячелетии до н. э.? Все мы с нетерпением ждем, что расскажет нам огромный архив этого города, который сохранился для нас, увы, именно благодаря древней трагедии. Разумеется, отмеченное в общем не упрек автору — он поработал хорошо, — а лишь намек любознательному читателю, пожелавшему расширить свой кругозор, обратиться к литературе и по этим вопросам, порыться в каталогах…
72
И. Ш. Шифман, Финикийские мореходы. М., 1965; Он же. «Перилл Ганнона — История Африки. Хрестоматия, М., 1979, с. 23–27; И. Ш. Кораблев, Ганнибал, М., 1976.